Психология и телесно-эмоциональное освобождение

(Рассел А. Боурн, доктор психологии)

С удовольствием и некоторым трепетом я откликаюсь на просьбу Джона в нескольких словах описать взаимоотношения между психотерапией и телесно-эмоциональным освобождением. Как клинический психолог я хорошо понимаю прения, которые проходят между профессионалами относительно вопросов психотерапии и психоконсультации. Действительно, существует много различных профессий, имеющих отношение к умственной деятельности человека — психология, психиатрия, социальная адаптация и консультирование, — представители которых провели сотни часов в спорах и исписали тысячи страниц, дискутируя между собой, когда речь идет о компетентности тех или иных профессионалов, устанавливая или снимая ограничения с той или иной профессии, имеющей дело с психикой. Кажется, многие из них хотели бы установить и присвоить определенные академические степени и титулы в соответствии с предполагаемой компетенцией специалистов.

Ниже я хотел бы проанализировать вопросы совершенно другого рода; вопросы, которые, как я считаю, гораздо менее полемичны и на которые гораздо легче ответить и профессионалам, и дилетантам. Первый вопрос, который я хотел бы рассмотреть, касается того факта, что (независимо от того, верите вы в это или нет) при любой достаточно серьезной болезни или физической травме всегда присутствует эмоциональный компонент. Большинство людей поддержит меня, а это в свою очередь приводит к другому вопросу: важно ли признание, что этот компонент существует для процесса лечения и выздоровления? Ответом на этот вопрос почти всегда звучит «Да». Людям кажется довольно естественным, что для нашего здоровья и самочувствия эмоции играют важную роль.

Теперь, рискуя показаться педантом, я бы хотел задать два дополнительных вопроса. Вопросы такие же простые и прямые, влияющие на природу отношения человека к лечению болезней. Первый: возможно ли, что у человека из-за эмоциональных поводов происходят физические расстройства? И второй: можно ли эмоции освободить через тело? Когда я задаю эти два вопроса профессионалам и любителям, слышу утверждение: «Почему бы и нет? Разве можно думать по-другому?»

Идея, что мысли и эмоции влияют на наши тела, была частью культуры наших предков в течение сотен, если не тысяч лет. В современных средствах массовой информации можно встретить бессчетные ссылки на связь мышления и тела, на необходимость учитывать состояние всего организма и психических реакций, имея дело с травмами или заболеваниями.

Влияние наших мыслей и эмоций на организм довольно легко иллюстрируется двумя простыми примерами обычной человеческой реакции: лицо у человека краснеет, когда он смущен или пребывает в состоянии замешательства; он плачет, если видит душещипательную сцену или фильм. В подобном случае идея или мысль в течение нескольких секунд проходит сквозь сознание, а тело реагирует. В первом случае реакция выражается во временном приливе крови, возникшем из-за повышения давления к щекам и горлу. Во втором случае реакция заканчивается «извержением» слез и появлением характерного «комка» в горле. Подобные реакции — ответ на мысленный образ, явившийся результатом внутреннего процесса мышления, который затем выражается напрямую, в виде физиологических изменений в организме.

Давайте вернемся к дискуссии о телесно-эмоциональном освобождении и психотерапии. Психологическое консультирование и психотерапия — опробованные на практике способы помощи тем, в чьей жизни произошли эмоциональные или межличностные конфликты. Имеется, конечно, множество методик и «школ» психотерапии. Хотя, как большинство из вас знают, консультанты и психотерапевты любой теоретической ориентации, прежде всего, предлагают людям с проблемами поддержку помощь в адекватной самооценке и понимание. Эта помощь оказывается преимущественно в виде длинных бесед и диалогов, направленных на решение конкретных задач.

Я безоговорочно верю в силу слова, в наши возможности использовать слова и образы, чтобы облегчить тяжелые состояния — эмоциональные и образные. Я действительно верю в то, что слова — действенный терапевтический фактор. Как психолог, изначально знакомый с психотерапией и телесно-эмоциональным освобождением, я всецело поддерживаю использование воображения и диалога в терапевтической практике теми, кто занимается краниосакральной терапией. Поскольку, как мы отметили, слова и образы влияют на эмоции, эти способы, вместе взятые, являются великолепным средством для выражения тех эмоций, которые возникли после (перед) продолжительной физической травмы или болезни. Этим, друзья мои, объясняется успех воздействий телесно-эмоционального освобождения, терапевтического воображения и диалогов, используемых в сеансах краниосакральной терапии.

Возможно, пара примеров, приведенных ниже, помогут продемонстрировать воздействие процесса ТЭО в том качестве, как его практикуют подготовленные Апледжером краниосакральные терапевты. Первый случай повествует о пятидесятилетней женщине, которая услышала об институте Апледжера и краниосакральной терапии на курсах поддержки людей, страдающих от сильных аллергических реакций.

Симптомы болезни этой пациентки были непостоянными и многочисленными. В отличие от других пациентов с аллергией, у которых часто можно выявить аллерген — в окружающей среде (например, пыль и плесень) или среди пищевых продуктов (например, молочных или зерновых). Пациенты с РХЧ (разнообразной химической чувствительностью) очень бурно реагируют на все, к чему прикасаются, чем дышат или что едят, поэтому для них очень трудно выделить определенные аллергены.

Так было и в ситуации с нашей пациенткой, болезнь которой прогрессировала в течение последних трех лет. Она действительно дошла до предела, так как ей пришлось значительно ограничить повседневную деятельность, редко выходить из дома, переодеваться по три-четыре раза в день, чтобы сократить возможность подвергнуться воздействию аллергена, и жить совершенно изолированной, неинтересной жизнью. Ее здоровье все больше и больше разрушалось из-за очень строгой диеты, исключавшей большую часть продуктов; она находилась в состоянии постоянной депрессии; ее расстраивали любые пустяки. После шести сеансов краниосакральной терапии она стала чаще выходить из дома, поняла, что ее энергетический уровень повысился. Но она продолжала испытывать чувство депрессии и беспокоиться о том, что новый образ жизни может вызвать очередную аллергическую реакцию. Она боялась физических и эмоциональных нагрузок; у нее была определенная дезориентация, возникшая в результате РХЧ. Так как предугадать подобные реакции пациентка никогда не могла, то страдала бессонницей и бесконечно прислушивалась к своему состоянию и окружению, выискивая потенциальную угрозу, которую хотелось бы сдержать. Все это подстегивало состояние постоянного возбуждения, а это сильно мешало реализации главной цели: сокращения чувствительности к химическим веществам.

При проведении десятого лечебного сеанса во время ТЭО у пациентки возникло осознание этого хронического состояния физиологического возбуждения и психологического напряжения. Ей казалось, что совершенно необходимо поддерживать это почти бессонное состояние, так как это необходимо для ее здоровья — ведь ей всегда нужно находиться в состоянии постоянной готовности, чтобы защититься от потенциального аллергена. Но во время сеанса она вдруг поняла, что нуждается в этом постоянном напряжений и одновременно негодует на его присутствие. Когда ее попросили вообразить, как можно увеличить пользу для здоровья этого сверхнапряженного состояния, одновременно сведя к минимуму его негативное влияние, пациентка смогла представить себе, как ее мрачные предчувствия и напряжение превращаются в лечебную энергию. Она потом смогла направить ее из области груди, лица и горла к тем областям своего тела, которым было полезно лечение и дополнительная энергетическая поддержка. В течение нескольких недель она смогла направить эту лечебную энергию в свои легкие, глаза, кисти рук, желудок.

Направляя лечебную энергию к тем областям своего организма, которые обычно реагировали на аллергены, она смогла сократить количество приступов аллергии, уменьшить их интенсивность. Сейчас она продолжает следить за окружением и исключает все химические вещества, на которые прежде реагировала. Но пациентка признала наличие эмоционального конфликта, который испытывала в отношении состояния возбуждения, и теперь смогла контролировать это свое состояние. Та внутренняя сила, которую она испытала, когда получила новые силы, принесла значительное улучшение ее психического состояния и повысила качество всей ее жизни.

Второй случай, который я хочу описать, относится к тридцатилетней женщине. Она работала медсестрой и параллельно училась в медицинской школе. Она получила закрытую травму черепа (был поврежден головной мозг): она столкнулась с автомобилем, когда ехала на велосипеде. Через девять месяцев после несчастного случая она прошла полную реабилитационную программу в больнице своего города, а потом приехала в институт Апледжера.

На первом приеме у пациентки было определено состояние постоянной усталости, наблюдалась потеря памяти, заикание, не пропадало чувство депрессии и апатии — многочисленные, довольно типичные симптомы, испытываемые пациентами с закрытыми черепными травмами. Она была на консультациях, где ей хотели помочь приспособиться к состоянию нетрудоспособности, проводили речевые занятия. Было видно, что она упорно, целенаправленно хотела реабилитироваться и усердно работала над тем, чтобы восстановить утраченные способности.

Во время четвертого сеанса краниосакральной терапии ей осторожно задали вопрос, что она думает о собственном состоянии, каковы ее надежды и предположения на будущее. Она начала всхлипывать, сердиться и переживать, что стала совсем другой, что изменилось ее прежнее «я». У пациентки было чувство, что тело предало ее: она никогда не хотела быть тем человеком, которым теперь оказалась.

Конечно, подобные чувства вполне естественны для тех, кто пережил физическую травму такого масштаба, когда у человека потеряны многие возможности, утрачены способности. Но перед сеансом она еще не могла уверенно утверждать о своем чувстве потери, расстройстве и крушении надежд. На самом деле она просто не позволяла себе горевать из-за потери своего бывшего целостного «я», и эмоциональная энергия тратилась на сохранение значительно выраженных чувств горя и печали. Казалось, она специально поддерживала состояние сильнейшего физического напряжения, так как хотела контролировать свое состояние и внешне не проявлять своих эмоций. Но это физическое напряжение мешало нормальной речи!

В конце лечения она утверждала, что нашла способ распрощаться с собой прежней и жаждала начать новый процесс знакомства с собой новой. Польза от краниосакральной терапии была для пациентки и физической, и психологической.

В первом случае ощущение этой энергии соединялось со значительным подъемом температуры тела в определенной области на груди пациентки. Тепло, казалось, выделялось из ее грудины в течение приблизительно одной минуты; за этим последовал глубокий звучный вздох, как будто пациентка освободилась от огромного количества обременявшей ее энергии, крепко сидевшей в верхней части ее тела.

Во втором случае вибрация, напоминавшая короткие спазмы, возникла у пациентки в области шеи и плеч одновременно с чувством, будто огромный магнит отталкивает руки терапевта от ее тела. Этот осязаемый энергетический феномен длился от двадцати до тридцати секунд и так же, как в случае с первой пациенткой, сопровождался звучным глубоким вздохом облегчения.

В одной из своих книг Джон написал, что высвобождение энергетических кист у каждого пациента ведет к реорганизации комплекса «тело — сознание — душа». Если организму в определенный момент жизни понадобилось накапливать в качестве запасных ресурсов эти кисты, то после лечения они ему больше не нужны. Таким образом, в лечении пациента будет заметен прогресс.

Польза соединения телесно-эмоционального освобождения, методов терапевтического воображения и диалога с терапевтическими методами краниосакральной терапии не вызывает никаких сомнений. Тело, сознание и душа — одно целое, если речь идет о реализации полного потенциала каждого из нас, и вполне очевидно, что здоровое состояние одного из компонентов этой триады влияет на состояние двух других.

Как говорил мой научный руководитель в Университете Вирджинии доктор Пол Уолтер много лет назад: «Мы всегда становимся тем, чем должны быть». Уважение нашего индивидуального процесса развития характерно для принципов краниосакральной терапии и телесно-эмоционального освобождения. Более того, признание Джоном Апледжером процесса развития идей и изменения установок, так же как и новшеств, которые из этого следуют, выделяет его из большинства наших профессионалов. Мы оказываемся в выигрыше, когда такие личности, как доктор Апледжер, продолжаю исследовать способы оздоровления, предназначенные для помощи каждого на пути к здоровью и хорошему эмоциональному самочувствию, к реализации нашего жизненного потенциала. Это помогает нам стать теми, кем мы можем стать в этой жизни.

Почему ТЭО — не психотерапия?

ТЭО включает в себя и элементы физического контакта, параллельно затрагивая психический процесс. Преимущественно это физическая терапия, соединенная с мыслительным процессом, сознанием. Психология не требует физического контакта с пациентом. Методы психотерапии применяются при наличии предварительно определенной задачи и используются определенные наработки. В ТЭО всегда есть доля неизведанного, в ней нет ничего заранее подготовленного и результаты непредсказуемы. ТЭО требует гибкого использования многих методов и средств и продолжает изобретать новые, которые могут использоваться для облегчения процесса оздоровления. Сеанс психотерапии проводит опытный специалист. Достичь телесно-эмоционального освобождения помогает терапевт, навыки которого работают без полного осознания того, что именно он делает.