Почему возникают повторяющиеся, стереотипные интересы и действия в поведении аутистов? Что при этом происходит в их мозгу? Какие нейрологические механизмы ответственны за это? Известно несколько теорий, каждая из которых имеет свои достоинства и недостатки. Согласно одной из них, людям с ASD не хватает понимания умственной деятельности других людей; им действительно трудно понять убеждения, мотивацию и эмоции окружающих. Вследствие этого они могут считать социальный мир враждебным и пугающим, как красноречиво пишет Шарон, взрослая женщина с некоторыми симптомами, напоминающими синдром Аспергера.
Гипотеза 1: отсутствие социальной мотивации
Для детей с ASD социальные контакты либо лишены смысла, либо непонятны или неоднозначны и могут стать причиной замешательства или стресса. Возможно, сказанное особенно справедливо в отношении детей с синдромом Аспергера или с умеренным аутизмом: такие дети неплохо интегрируются в социальный мир, но постоянно сталкиваются со своей неспособностью понять общение и социальные рассуждения.
Сторонники этой теории полагают, что люди, страдающие аутизмом, обращаются к воспринимаемому и конкретному как к некому пристанищу, к месту, где возможна предсказуемость и где смысл не зависит от социального контекста. Согласно такому объяснению, любовь к перцептивным деталям вторична по отношению к одиночеству и утрате социального мира как места, имеющего смысл. В результате у людей с аутизмом не остается иного выбора, кроме как развивать активный интерес к перцептивным деталям. Но такая трактовка не объясняет, почему вовлеченность в повторяющиеся и стереотипные интересы доставляет людям с аутизмом и синдромом Аспергера подлинное наслаждение.
Среди людей с аутизмом можно встретить таких, которые испытывают ностальгию по социальному миру, глубокую и искреннюю склонность к социальным отношениям, но такие случаи редки. Люди с синдромом Аспергера (а по-моему, даже и те, кто страдает более тяжелой формой аутизма), действительно хотят вступать в контакты с другими людьми и создавать содержательные отношения, но одиночество не является для них таким же ужасным чувством, каким оно является для здоровых подростков. Оно не управляет их жизнями так, как управляет жизнями других молодых людей.
Гипотеза 2: высокий уровень тревожности
Другая теория исходит из того, что у людей с аутизмом высокий уровень тревожности и возбуждения: они раздражительны, плохо спят, чрезмерно активны и, подобно Джастину, испытывают чувство мучительного беспокойства, являющееся естественным следствием их нарушения. Их поведение, основанное на повторении одних и тех же действий, играет роль механизма преодоления трудностей (копинг-механизма), предназначенного для уменьшения тревоги и снижения уровня возбуждения. Мы знаем, что некоторым людям с ASD присущи необычные страхи: они боятся некоторых звуков, дождя, лифтов и испытывают чрезвычайную тревожность в связи с грозящими переменами в окружающей обстановке и в устоявшемся режиме. Каждый день мы встречаемся и с тем, как стереотипное поведение используется для уменьшения тревоги и снижения уровня возбуждения, когда видим матерей, укачивающих своих разнервничавшихся малышей. Так что вполне возможно, что люди с аутизмом могут использовать повторяющиеся действия и ритуалы для того, чтобы справиться с тревожностью и успокоиться. Точно так же и пожилые люди, страдающие болезнью Альцгеймера, используют «настоятельное требование единообразия» в качестве механизма, защищающего от тревожности, сопровождающей их недуг.
Однако в то время как верно, что некоторые люди с аутизмом и синдромом Аспергера испытывают тревогу в социальных ситуациях, многим людям, действительно страдающим тревожными расстройствами, не присуще предпочтительное отношение к повторяющимся стереотипным интересам и действиям, которое свойственно людям с аутизмом. Более того, дети с аутизмом и с синдромом Аспергера совершают повторяющиеся действия даже тогда, когда они не испытывают стресса. Следовательно, в результате складывается, впечатление, что эти две теории недостаточно исчерпывающие и не могут помочь объяснить происхождение повторяющихся действий.
Гипотеза 3: невроз навязчивостей
Суть третьей гипотезы заключается в том, что повторяющиеся действия — на самом деле проявления некой формы невроза навязчивостей (OCD). Люди с OCD действительно выполняют многие ритуалы и совершают повторяющиеся действия. Невроз навязчивостей — тревожное расстройство, и между неврозом навязчивостей и разными формами аутизма есть много общего, но скорее по форме, нежели по существу. Люди часто говорят, что ребенок с аутизмом «одержим» крутящимися колесами. Это не совсем верно. Настоящая одержимость ощущается человеком как некое неудобство и абсурд. Ритуалы в неврозе навязчивостей играют роль способа избежать навязчивой мысли, в результате чего такие ритуалы воспринимаются как тревожные. Однако дети с аутизмом и синдромом Аспергера воспринимают повторяющиеся действия как источник удовольствия. Это развлечение, а не нечто такое, чего следует избегать. Воистину, многим родителям хотелось бы, чтобы их дети обошлись без некоторых из этих действий. Это очень сильно отличается от эмоций, испытываемых людьми с настоящим неврозом навязчивостей. У некоторых людей с разными формами аутизма вдобавок действительно развивается и настоящий невроз навязчивостей. Но это уже совсем другой феномен, который зачастую дает знать о себе лишь с наступлением подросткового возраста.
Две другие теории, возможно, более убедительны и лучше объясняют, почему игры, требующие воображения, столь трудны для детей с аутизмом и с синдромом Аспергера. Ута Фрит (Uta Frith) и Франческа Хаппе (Francesco Наррё) отмечают, что людям, страдающих аутизмом, трудно интегрировать перцептивную информацию, полученную из разных источников, но детали они видят значительно лучше, чем здоровые люди. Видя фигуру на каком-либо фоне, мы распознаем смысл, интегрируя информацию и о том и о другом. В отличие от нас люди с аутизмом обращают повышенное внимание на фигуру и игнорируют фон. Тест включенных фигур (Embedded Figures Test) прекрасно иллюстрирует эту способность. Тестируемые рассматривают картинки, образованные множеством точек. Люди без аутизма склонны осознавать, что некоторые из точек образуют узнаваемую фигуру только при очень пристальном всматривании. Страдающие аутизмом распознают эти фигуры, включенные в то, что с первого взгляда воспринимается как случайный набор точек, значительно быстрее, нежели большинство из нас. Фрит и Хаппе интерпретируют эту способность как предпочтительное восприятие локальной информации в ущерб глобальной. Это значит, что люди с аутизмом за деревьями не видят леса, но зато деревья видят во всех мельчайших подробностях! Подобная слабость центральной связанности приводит к неспособности извлечь смысл из контекста ситуации. Потому-то люди с аутизмом и синдромом Аспергера настойчиво и повторяют определенные стереотипные ответные реакции на окружающую обстановку, что не могут интегрировать информацию, поступающую из других источников, чтобы изменить свое поведение. Они не могут использовать свое знание леса для того, чтобы найти дорогу между деревьями. Игры, основанные на воображении, требуют способности думать об этом пластиковом предмете как о кукле и в то же время делать вид, что это живой ребенок. Ребенок должен выйти за пределы того, что находится перед ним, и имитировать действия из репертуара своих родителей. Подобная имитация связывает информацию, полученную в другое время и в другом месте, с тем предметом, который в данный момент находится у ребенка перед глазами. Без способности к имитации и интеграции ребенок привязан к самому предмету, и удовольствие, которое ассоциируется с игрой, приписывается именно ему.
Теория дефицита исполнительной функции
Другая популярная теория объясняет повторяющиеся стереотипные действия и интересы тем, что люди с аутизмом испытывают дефицит исполнительной функции. «Исполнительная функция» — это широкий термин, обозначающий волевой контроль, мониторинг и выполнение деятельности и действий. Она позволяет человеку освободиться от сиюминутного объекта внимания, чтобы сосредоточиться на цели, приняв в расчет всю доступную информацию. В некотором смысле исполнительная функция представляет контролирующий аспект познавательной способности. Центр, определяющий способность человека управлять своим вниманием ради достижения цели, находится в лобной доле мозга. Это сложное когнитивное умение, состоящее из многих компонентов.
Одним из важных компонентов является способность естественно и без усилий переключать внимание с одного набора стимулов на другой. Моя коллега Сьюзен Брайсон (Susan Brysori) отмечает, что людям с аутизмом чрезвычайно трудно переключать внимание с одного интересующего их объекта на другой, даже если последний тоже представляет для них интерес. То, что это действительно трудно, становится заметно в очень раннем возрасте, и нередко, когда родители говорят, что ребенок подолгу смотрит либо на какую-то игрушку в кроватке, либо на телевизор, они имеют в виду именно это. Подобный подход объясняет и то, почему дети с аутизмом проводят так много времени перед компьютером или снова и снова играют с одними и теми же предметами: их внимание мгновенно приковывается к какому-либо конкретному стимулу и оказывается у него «в плену», а возможности легко переключить его на что-либо другое они лишены. Эта трудность с «высвобождением» внимания (особенно визуального внимания) способна привести к тому, что ребенок снова и снова повторяет одни и те же действия, причем перцептивные детали вызывают у него глубокий интерес. Ребенок, которому трудно переключать внимание, будет склонен повторять одни и те же поступки и действия без всяких вариаций.
Другой важный компонент исполнительной функции — способность спонтанно вырабатывать новую ответную реакцию. Чтобы выполнить какое-либо новое действие, например, пройти через кухню, мы должны подавить ранее выученные ответные реакции и выработать новую ответную реакцию на окружающие нас стимулы и ситуацию. Иными словами, чтобы решить, как вести себя, проходя через кухню, мы должны быть в состоянии принять во внимание все, что происходит в данный момент и от чего зависит это решение. Если однажды, проходя через кухню, ребенок прикоснулся к плите, дефицит исполнительной функции затруднит ему подавление этого действия (прикосновения) каждый раз, когда он будет проходить через нее. Возможно, ребенок с аутизмом не может перестать прикасаться к плите, потому что не в состоянии выработать новую ответную реакцию. Один и тот же стимул (плита) всегда вызывает одну и ту же ответную реакцию (прикосновение). Разница, между подавлением предыдущей реакции и выработкой новой невелика. Однако и в том и в другом случае спонтанность — способность адаптироваться к изменяющимся обстоятельствам, использовать нечто, усвоенное в одних условиях, в ином контексте ослаблена. В результате одно и то же поведение будет повторяться изо дня в день, и способность быть креативным и гибким в разных ситуациях будет утрачена.
Мы отчетливо видим это, обучая детей с аутизмом социальным навыкам и помогая им усвоить определенные правила. Ребенок способен запомнить эти правила и затем продемонстрировать приемлемое использование социальных навыков в лабораторных условиях. Но совсем не обязательно, что он сможет пользоваться этими навыками изо дня в день в школьном дворе. Создается такое впечатление, что он не может включить то, что усвоил, в социальные ситуации, складывающиеся в данный момент. Возможно, именно поэтому социальные манеры людей с аутизмом нередко кажутся такими формальными и педантичными. Эти люди выглядят так, словно они играют роль, применяют заученные правила. В социальном общении нет легкости, естественности. Точно так же, как существует нейробиология скуки, должна существовать и некая «нейробиология естественности». Возможно, соответствующие участки в мозге перекрываются.
Гипотезы «центральной связанности» и «исполнительной функции» объясняют факт частого и одинакового поведения, но ни одна из них не дает ответа на важный вопрос: почему оно доставляет такое удовольствие? На основании этих теорий трудно полностью объяснить и то, почему люди, страдающие разными формами аутизма, испытывают социальные и коммуникационные трудности. Гораздо проще это объясняется, если допустить, что людям, страдающим аутизмом, и до некоторой степени людям с синдромом Аспергера не хватает теории образа мыслей. То, что аутисты Джастин и Крис получают удовольствие от своих стереотипных действий, очевидно. Слушать гром и наблюдать за деревьями — развлечение, хотя они и делают это снова и снова. В этом нет никакого сомнения. Почему это доставляет им такое наслаждение? Эти восторги и ограниченные интересы сродни запою, но это запойное восприятие деталей, образца и ритма. Можно сказать, что в известном смысле форма, линия, цвет, повторение и движение вызывают у людей с аутизмом и синдромом Аспергера привыкание, но это привыкание отличается от привыкания к алкоголю или к некоторым наркотикам. Это ключевая загадка, которая пока не поддается объяснению, и мне кажется, что так будет до тех пор, пока мы не поймем, какие процессы происходят в участках мозга, ответственных за эти феномены, и как связаны лобные доли и центр вознаграждения мозга.
