Последние Традиции Анонимных Алкоголиков

Традиция одиннадцать родилась из обширного и трудного опыта отношений с общественностью. В своем нынешнем виде она гласит:

АА никогда не смогли бы вырасти до таких размеров без целой армии сочувствующих нашему движению. Благоприятное освещение нашей деятельности во всем мире было главным средством привлечения алкоголиков в наше Сообщество. В офисах и клубах АА, в домах наших товарищей постоянно звонит телефон. Один голос говорит: «Вчера я прочитал в газете статью...», другой: «Вчера мы услышали по радио...», третий: «Мы видели фильм...» или: «Мы видели программу об АА по телевизору...» Не будет преувеличением сказать, что половина наших членов пришли в АА благодаря средствам массовой информации.

Те, кто звонят нам, не обязательно алкоголики или члены их семей. Врачи читают публикации об АА в медицинских журналах и просят дополнительную информацию. Религиозные деятели находят статьи о нас в церковных публикациях и тоже задают вопросы. Предприниматели узнают, что крупные корпорации одобряют нашу деятельность, и хотят знать, что можно сделать, чтобы уменьшить алкоголизм на своих предприятиях.

Поэтому на нас лежит большая ответственность за выработку наилучшей политики в сфере отношений с общественностью. Пройдя через трудные испытания, мы, как нам кажется, сумели выработать такую политику. Во многих отношениях она является полной противоположностью обычной рекламной практике. Мы поняли, что нашим главным принципом должен стать принцип привлекательности, а не пропаганды.

Посмотрим, как работают на практике эти два противоположные принципа — привлекательности и пропаганды. Когда политическая партия хочет победить на выборах, она рекламирует достоинства своего лидера, чтобы привлечь к нему избирателей. Какое-нибудь благотворительное общество хочет собрать необходимые средства и на своих бланках печатает имена всех выдающихся людей, чьей поддержкой ему удалось заручиться. Политическая, экономическая и религиозная деятельность любого объединения во всем мире серьезно зависит оттого, насколько известно его руководство. Тот факт, что определенные люди становятся символами движений и идей, отражает важную психологическую потребность, скрытую глубоко в недрах сознания. Мы в АА не сомневаемся в этом. Но нам надо признать тот факт, что всегда находиться на виду рискованно, особенно для нас. По своему темпераменту многие из нас были неукротимыми пропагандистами, но идея сообщества, состоящего из большого числа таких людей, выглядит пугающей. Мы поняли, что должны проявлять сдержанность.

Такая сдержанность привела к очень любопытным результатам. Она обеспечила Анонимным Алкоголикам более благоприятные отзывы в прессе, чем можно было бы добиться за счет ухищрений наших лучших агентов по рекламе. Конечно, какая-то реклама нам все же нужна, поэтому мы решили, что будет лучше, если это будут делать для нас наши друзья. И они великолепно с этим справились. Опытные сотрудники газет, которые являются также закаленными скептиками, сделали все от них зависящее, чтобы распространить наши идеи. Для них мы не просто источник интересных сюжетов. Представители всех средств массовой информации, мужчины и женщины, стали нашими лучшими друзьями. Вначале пресса не понимала нашего отказа от любой персональной рекламы. Их искренне сбивало с толку наше требование о соблюдении анонимности. Но вскоре они поняли, в чем суть дела. Такое редко бывает в нашем мире — сообщество, которое хочет рекламировать свои принципы и свою деятельность, но не своих членов. Прессе понравился такой подход, и с тех пор ее репортажи об АА всегда проникнуты таким энтузиазмом, который с трудом можно отыскать даже среди самых ревностных членов АА.

Был период, когда американская пресса была в большей степени сторонницей нашей анонимности, чем некоторые из членов АА. В один из моментов около ста наших членов грешили публичным нарушением анонимности. С наилучшими намерениями они заявляли, что принцип анонимности, сослуживший добрую службу при зарождении АА, является анахронизмом. Они были уверены, что наши дела пошли бы гораздо лучше, если бы АА использовали современные методы рекламы. Ведь среди членов АА есть люди, известные в своем городе, в стране и даже во всем мире. Если бы они захотели (а многие хотели), почему бы им не заявить публично о своем членстве в нашем Сообществе и тем самым не привлечь в него новых членов?

Эти аргументы звучали убедительно, но, к счастью, наши друзья-журналисты не согласились с ними. Задолго до этого наша штаб-квартира разослала письма практически во все новостные агентства Северной Америки, где разъяснялось, что наша политика взаимоотношений с общественностью основана на привлекательности наших идей, а не на рекламе, при этом принцип личной анонимности преподносился как важнейший элемент защиты нашей деятельности. С тех пор издатели и литературные редакторы неоднократно удаляли из номера имена и фотографии членов АА. Не раз они напоминали честолюбцам о политике АА в отношении анонимности. Ради этого принципа они пожертвовали многими прекрасными публикациями. Наше сотрудничество оказалось очень успешным. В настоящее время осталось не так уж много членов АА, намеренно нарушающих принцип анонимности в контактах с общественностью.

Мне вспоминается старая история, позволяющая понять некоторые аспекты проблемы взаимоотношений АА с общественностью. Один из первых членов АА задумал основать в своем городе группу алкоголиков по радио, и местная радиостанция, радиус вещания которой составлял около сотни миль, предложила ему свою помощь. Он подготовил цикл из 12 лекций об Анонимных Алкоголиках. Они представляли собой странную смесь идей АА и его собственных религиозных воззрений. Вскоре он озвучил их с энтузиазмом оратора на летнем сборе учителей. Вопреки нашим ожиданиям, результаты оказались неплохими: к нему поступил ряд обращений, и образовалась группа.

Он был опьянен успехом и обуян замечательными перспективами. Он написал в штаб-квартиру о том, что известная страховая компания обещает спонсировать его выступление с этим циклом лекций по национальному каналу. Он намеревался выступить под собственным именем и объявить о своем членстве в АА. Разумеется, за такую замечательную работу ему полагался щедрый гонорар.

Мы возражали, но это было бесполезно. Мы написали ему, что, по мнению Попечительского совета, его идеи не стоит озвучивать в национальном масштабе. Он ответил нам гневным письмом, суть которого сводилась к следующему:

Этот ультиматум вызывал большую тревогу. Это одновременно подразумевало рекламу, профессионализм и нарушение анонимности — все в одном флаконе. Если эта затея окажется успешной с точки зрения нашего пропагандиста, то все торговцы и рекламщики в составе Анонимных Алкоголиков вскоре вольно или невольно будут втянуты в торговлю нашим «товаром». Мы потеряем всякую возможность контроля наших отношений с общественностью.

Поэтому штаб-квартира заняла такую позицию: мы ответили нашему другу с его благими намерениями, что он, конечно, может воспользоваться своей свободой слова. Но добавили при этом, что он должен считаться и с нашей свободой слова. Мы дали ему понять, что если его «лекции» появятся в эфире, мы сообщим об этом во все группы АА и попросим их написать письма протеста в страховую компанию, спонсирующую эти радиопередачи, и эти письма, скорее всего, совсем не обрадуют эту компанию. В итоге передача так и не вышла в эфир. В результате этого инцидента Попечительский совет АА получил право определять политику наших отношений с общественностью, а стержнем наших отношений с окружающим миром стал упор на привлекательность наших идей, а не на их пропаганду. Не случайно в первоначальном «полном варианте» Традиции одиннадцать есть такая фраза: 

Такова, вкратце, история формирования Традиции одиннадцать. Для нас это не просто разумная политика отношений с общественностью и не только отрицание карьеризма. Традиция одиннадцать постоянно напоминает нам о том, что в рядах АА нет места личным амбициям, но при этом она также подразумевает, что в своих связях с общественностью каждый член АА должен быть активным хранителем принципов нашего товарищества.

Как видите, анонимность — это защитный покров, охраняющий все наше сообщество. Но это больше, чем просто защита, у нее есть другое измерение — духовный смысл. И это подводит нас к Традиции двенадцать, которая гласит: «Анонимность — духовная основа всех наших Традиций, постоянно напоминающая нам о том, что главным являются принципы, а не личности».

По моему мнению, от этого жизненно важного принципа полностью зависит будущее нашего товарищества. Если мы будем продолжать сохранять дух анонимности и применять его на практике, нам не страшны никакие препятствия на нашем пути. Если мы позабудем этот принцип, откроется ящик Пандоры, и среди нас воцарятся жажда Денег, Власти и Славы. Если нас обуяют эти демоны зла, мы можем пойти ко дну и погибнуть. Я искренне верю, что этого никогда не произойдет. Из всех принципов АА именно этот заслуживает наибольшего внимания и наиболее широкого применения. Я абсолютно уверен, что анонимность АА является залогом их долгой жизни.

Духовную сущность анонимности составляет жертвенность. Поскольку все Двенадцать Традиций АА постоянно призывают нас отказаться от личных желаний ради общего блага, мы понимаем, что дух жертвенности, символом которого является анонимность, лежит в основе всех Традиций. Именно неоднократно доказанная готовность членов АА идти на такие жертвы дает всем уверенность в нашем будущем.

Но вначале анонимность отнюдь не была порождением нашей твердой уверенности, она была детищем наших ранних страхов. Наши первые безымянные группы были тайными организациями. Новички могли отыскать нас только через своих близких друзей. Нас пугал малейший намек на публичность, даже когда это касалось не лично нас, а нашей деятельности. Хотя мы перестали быть пьяницами, нам казалось, что мы должны прятаться от общественного недоверия и презрения.

Когда в 1939 году появилась Большая Книга, мы назвали ее «Анонимные Алкоголики». В первом предисловии к ней было следующее важное заявление:

Между строк этого заявления можно прочитать, что мы просто боялись, что быстрый рост наших рядов может нарушить нашу анонимность.

По мере того как число групп росло, проблемы с анонимностью усложнялись. Радуясь чудесному исцелению каждого из наших братьев-алкоголиков, мы иногда обсуждали интимные или мучительные для него моменты, предназначенные только для ушей его наставника. Пострадавший, оскорбленный в своих чувствах, справедливо жаловался, что его доверие было обмануто. Когда такие истории начинали циркулировать за пределами группы, терялось доверие к нам, т.к. мы нарушали свое обещание о сохранении анонимности. Это нередко отталкивало от нас людей. Ясно, что имя каждого члена АА и его история должны были храниться в тайне, если он того желал. Таков был наш первый урок в практическом применении принципа анонимности.

С другой стороны, некоторые новички с характерным для алкоголиков отсутствием сдержанности не придавали никакого значения сохранению собственной анонимности. Им хотелось кричать об АА на всех углах, что они и делали. Едва протрезвевшие алкоголики с сияющими глазами хватали за пуговицы каждого, кто соглашался слушать их рассказы. Некоторые торопились выступить перед микрофонами и телекамерами. Иногда они напивались и с треском проваливали всю работу своей группы. Из членов АА они превратились в позор от АА.

Такой контраст в поведении, когда дело касалось проблемы анонимности, заставил нас призадуматься. Перед нами встал прямой вопрос: «В какой мере должен сохранять свою анонимность каждый член АА?» По мере своего развития мы поняли, что не можем быть тайным обществом, но было также очевидно, что мы не должны превращаться в эстрадный хоровод. Поиск золотой середины между этими двумя крайностями занял много времени.

Обычно каждый новичок хотел, чтобы его семья сразу же узнала о том, чем он собирается заняться. Он также хотел посвятить в свои дела всех тех, кто раньше пытался помочь ему — врача, священника, близких друзей. Поверив в себя, он чувствовал, что может рассказать о своем новом образе жизни своему начальнику и коллегам. Когда же он начинал помогать другим, он понимал, что способен свободно говорить об АА почти со всеми. Эти рассказы, не выходящие за рамки определенного круга, помогали ему избавиться от страха, что на нем клеймо алкоголика, и начать распространять новость о существовании АА среди своих соседей. Благодаря таким беседам к нам пришли многие мужчины и женщины. Хотя при этом не соблюдалась анонимность в строгом смысле слова, но ее дух, тем не менее, не нарушался.

Но вскоре стало очевидным, что таких бесед недостаточно для того, чтобы люди узнавали о существовании АА. Наша деятельность нуждалась в публичном освещении. Группы АА стремились сразу охватить как можно больше страдающих алкоголиков. Поэтому многие группы стали проводить открытые собрания, на которых присутствовали их друзья и все желающие, с тем, чтобы каждый гражданин мог сам увидеть, что мы из себя представляем. Отношение к этим собраниям было очень одобрительным. Вскоре группы стали получать приглашения выступить с сообщениями об АА в различных организациях, церковных общинах и медицинских обществах. Если представители прессы, присутствующие на таких собраниях, были предупреждены, что полные имена и фотографии членов АА не должны появляться в печати, это приводило к хорошим результатам.

Затем мы впервые попали на страницы крупных СМИ, и это было волнующим переживанием. Статьи о нас в кливлендском издании «Плэйн Дилер» всего за одни сутки увеличили число наших членов в этом городе с нескольких десятков до нескольких сотен человек. Сообщение в газетах об обеде, данном м-ром Рокфеллером в честь АА, помогло удвоить число наших членов всего за год. Знаменитая публикация Джека Александера в газете «Сэтерди Ивнинг Пост» вывела наше Сообщество на общенациональный уровень. Такое чествование наших успехов привело к еще большему признанию нашей деятельности. Другие газеты и журналы просили материалы об АА. Нас хотели снимать кинокомпании. Радиокомпании, а затем и телевидение осаждали нас просьбами о сотрудничестве. Что было делать?

Когда нас захлестнул этот поток публичного одобрения нашей деятельности на столь высоком уровне, мы поняли, что это может принести нам как огромную пользу, так и непоправимый вред. Все будет зависеть от того, в какое русло направить развитие событий. Мы не могли позволить самозванцам брать на себя роль мессий, представляющих АА широкой публике. Пропагандистский инстинкт, сидящий внутри нас, может уничтожить нас. Если хотя бы один из таких пропагандистов напьется в общественном месте или его уговорят использовать название нашего Сообщества для собственных целей, это нанесет нам непоправимый ущерб. На этом высоком уровне (пресса, радио, кино и телевидение) анонимность (имеется в виду полная стопроцентная анонимность) была единственным правильным решением. В этом вопросе принципы были гораздо важнее всех личностей без исключения.

Все эти события научили нас, что анонимность является проявлением подлинного смирения в действии. Это всеобъемлющее духовное качество, которое ныне стало определяющим в деятельности АА на всех уровнях. Движимые духом анонимности, мы стараемся отказаться от естественного желания лично выделиться в среде других алкоголиков или в глазах общественности. Отказываясь от этих вполне человеческих устремлений, мы считаем, что каждый из нас ткет защитный покров для нашего Сообщества, под прикрытием которого мы можем духовно расти и совместно работать.

Мы уверены, что смирение, выраженное в анонимности, является наилучшей защитой, которую может иметь Сообщество Анонимных Алкоголиков.

В последние годы наше осознание огромного значения анонимности возросло чудесным и обнадеживающим образом. Было время, когда многие члены АА нарушали принцип анонимности, и я был в их числе. Сегодня такие случаи ограничиваются единицами, несмотря на тщеславные устремления наших алкоголиков. Это является надежной гарантией еще более замечательных достижений.

Разговор, недавно состоявшийся у меня с одной женщиной из Техаса, является хорошей иллюстрацией к пониманию жертвы, которую мы всегда будем обязаны приносить. Ее искушение было чрезвычайно сильным, т.к. она работает в шоу-бизнесе и как артистка пользуется огромной популярностью по всей стране. Вот что она мне сказала:

Затем она добавила слегка задумчиво:

Я смотрел на нее и был очень-очень рад.

Поскольку я сам всегда был очень предрасположен к погоне за славой, богатством и властью, все Традиции АА отпечатались во мне очень глубоко. Спустя некоторое время я начал подчиняться этим Традициям, потому что осознал их мудрость и правильность. Но даже, несмотря на это, внутри меня все еще сохранялось сопротивление.

Это особенно касалось анонимности. Надеюсь, сегодня я подошел к такому моменту в моей жизни как члена АА, когда я подчиняюсь, потому, что действительно хочу подчиняться, потому, что действительно хочу, чтобы я и все наше Сообщество в целом жили в соответствии с этими Традициями. Поэтому каждая из Двенадцати Традиций является выражением жертвы, которую все мы обязаны принести, чтобы быть в состоянии жить и работать вместе.

Доктор Боб по своей сути был гораздо более смиренным человеком, чем я. В некотором смысле он был духовным «самородком» и соблюдение анонимности далось ему довольно легко. Он не мог понять, почему некоторые люди хотят привлекать к себе так много внимания. Пока он был жив, его личный пример соблюдения анонимности очень помогал мне делать то же самое. Я с особой теплотой вспоминаю один случай, о котором, наверное, знают все АА. Когда стало ясно, что у доктора Боба смертельная болезнь, некоторые из его друзей предложили возвести памятник или мавзолей в честь него и его жены Анны, чтобы увековечить память основателя АА и его супруги. Это было очень естественным и трогательным знаком всеобщей признательности. Комитет настолько увлекся этой идеей, что даже показал ему эскиз будущего сооружения. Д-р Боб рассказал мне об этом с широкой усмешкой и сказал:

Через год после его смерти я побывал на кладбище в Акроне, где лежат доктор Боб и его жена Анна. На простом могильном камне нет ни слова об Анонимных Алкоголиках. Некоторые могут подумать, что эта замечательная пара слишком далеко зашла в сохранении анонимности, раз они так решительно отказались от упоминания об Анонимных Алкоголиках даже на своем надгробии. Но лично я так не думаю. Я думаю, что этот трогательный и последний в их жизни пример самоуничижения в перспективе представляет гораздо большую ценность для АА, чем любое привлечение общественного внимания или любой величественный монумент.