Первая и вторая Традиции Анонимных Алкоголиков

Все традиции АА подразумевают признание того, что наше товарищество не без греха. Мы признаем, что у нас как у общества имеются личные недостатки и что эти недостатки постоянно угрожают нам. Наши Традиции наставляют нас на путь лучшей жизни и работы. Они так же являются профилактикой наших недугов. Предназначение Двенадцати традиций состоит в том, чтобы соединить выживание и гармонию, так же как Двенадцать шагов означают трезвость и душевный покой для каждого АА.

Однако Двенадцать традиций также прямо указывают на многие наши индивидуальные недостатки. Подразумевается, что они просят каждого из нас отбросить гордыню и обиды. Они требуют личной и групповой жертвенности. Они требуют никогда не использовать имя АА в стремлении заполучить для себя власть или почести или деньги. Эти Традиции гарантируют равенство всех членов и независимость всех групп. Они показывают, как мы можем наладить отношения друг с другом и с миром вокруг нас. Они указывают, как все мы может действовать в гармонии, как одно единое целое. Ради благополучия всего нашего общества эти Традиции требуют, чтобы каждый человек и каждая группа отказались от всех устремлений, амбиций и недостойных действий, которые могут привести к распаду единства или утрате доверия к нам всего мира.

Двенадцать традиций Анонимных Алкоголиков символизируют жертвенный характер нашей общей жизни. Они также являют собой самую мощную силу к единению, которую только можно представить.

Возьмите Традицию 1. Она гласит: 

Возможно, ни одно общество так не заботиться о личном благополучии отдельного человека, как АА. Однако много лет назад мы поняли, что сначала должно идти общее благополучие, без него личное благополучие практически невозможно. Сначала мы чувствовали себя как Эдди Рикенбахер и его компания после того, как их самолет потерпел аварию над Тихим океаном. Они спаслись от смерти, но оказались плавающими в опасном море. В их мыслях не было сомнений — общее благополучие должно идти впереди. Все следили, чтобы плот не раскачивался, иначе они все погибнут. Хлеб и воду делили поровну, никто не жадничал.

Наш случай напоминает эту историю. При этом некоторые из наших больных и беспечных членов все же раскачивали плот, и это нас пугало до смерти. Некоторые из подобных опасений кажутся нам теперь почти забавными. Первой серьезной проблемой были скатывание вниз или рецидивы. Сначала почта каждый алкоголик, с которым мы общались, возвращался к старому, если, конечно, он не бросал пить совсем. Некоторые алкоголики не пили в течение шести месяцев или даже года, а затем скатывались вниз. Это всегда воспринималось как настоящая катастрофа. В таких случаях мы переглядывались и спрашивали: «Кто следующий?» Мы боялись, что алкоголь может полностью уничтожить нас. Но сегодня мы видим десятки тысяч членов АА, которые вот уже пять, десять, пятнадцать и даже двадцать лет не притрагиваются к алкоголю. Сбои создают очень большие трудности, но всей группой мы преодолеваем их сходу. Страх испаряется. Алкоголь всегда угрожает отдельному человеку, но мы знаем, что он не способен разрушить общее благополучие.

Другим серьезным страхом были романтические отношения, вне всяких рамок приличия. Почти у половины наших членов семейные отношения были нарушены. Алкоголизм превращал мужа в головную боль семьи, мальчика-сорванца, а жен в матерей-собственниц и опекунш, которые всегда встанут на защиту. Если такие отношения сохранялись и после прихода в АА, то мужья иногда начинали смотреть на сторону. Пьющие женщины, чьи мужья уже давно махнули на них рукой, ненадолго появлялись на свет. То тут, то там мы видим, как эти ситуации становятся взрывоопасными. Люди принимают ту или иную сторону. Целые группы приходят в волнение, и большое количество людей напиваются. Были даже случаи, когда грешников забрасывали камнями. Мы опасались как за репутацию АА, так и за ее существование. Но, наконец, мы осознали, что не только мы, но и другие сообщества сталкиваются с трудностями в отношениях между полами, мы, возможно, в меньшей степени. Мы поняли, что очень часто такие ситуации разрешаются сами по себе, если относится к людям терпеливо и по-доброму. Грешники и люди, уверенные в своей правоте, в конечном счете, понимали безрассудство своего поведения. Большинство алкоголиков, чьи жены пережили вместе с ними самые трудные времена, возвращаются к нормальной жизни. Так появилось движение семейных групп Ал-Анон, которое совершало чудеса для нормализации бытовых отношений АА. Этот опыт дает хорошие результаты. В настоящее время процент разводов с АА самый низкий по всему миру. Становится очевидным, что проблема взаимоотношений между полами не должна разрушить нас, и наши страхи в отношении этого улеглись.

Как и в любом другом обществе, мы вскоре обнаружили, что среди нас существуют силы, угрожающие нам иным образом, чем, скажем, пристрастие к алкоголю или семейные отношения. Этим силами были жажда власти, славы и денег. Они оказались более опасными, поскольку ими двигали чувства собственной правоты, самооправдания, а также все разрушающая сила гнева, обычно маскируемая под праведное негодование.

Гордость, страх и гнев — вот основные враги нашего общего благополучия. Достойными ответами на них являются братство, гармония и любовь, усиленные чистой интуицией и правильными действиями. Традиционные принципы АА направлены на то, чтобы возвысить эти силы и удерживать их на этой высоте. Только тогда мы можем обеспечить наше общее благополучие, только тогда единство АА станет непоколебимым

Теперь давайте рассмотрим Традицию 2: 

 Мы в АА усвоили этот принцип очень твердо. Препятствия, которые мешали нам понять, что групповое сознание АА может быть единственной конечной инстанцией в наших делах, преодолеть было гораздо труднее, чем иные трудности.

Я думаю, что многие ветераны все еще не верят в это утверждение. Они считают, что они старше и более умудрены опытом, чем нынешнее поколение АА, и что благодаря их указаниям и руководству это нынешнее поколение вступило в новую жизнь. Мы, ветераны, подчас рассматриваем наш опыт как своего рода признание права или даже получения лицензии на бессрочное управление АА. Когда мы становимся больными, усталыми или стареем, мы естественно считаем, что имеем право выбирать себе преемников. Кто же знает это лучше, чем мы?

Но со временем мы сталкиваемся со сложными фактами в жизни АА. Мы с сожалением констатируем, что группы, независимо от того, насколько они любят или уважают нас, просто не хотят, чтобы мы сами себя назначали их руководителями на все времена и направляли их политику и службу. Они также противятся тому, чтобы мы сами назначали себе преемников, которые будут работать с ними. Они хотят назначать комитеты по обслуживанию по своему собственному разумению. Опять и опять они доказывали нам, что высшие полномочия должны принадлежать группам. И некоторым из нас было очень трудно смириться с этим.

Еще труднее было смириться с тем, и это сейчас уже доказано, что групповое сознание, если оно имеет достаточно информации о фактах, проблемах и принципах, оказывается чаще мудрее, чем любой руководитель, самоназначенный или нет. Мы постепенно пришли к пониманию, что ветеран часто имел ложные суждения. Занимая властное положение, на его решения зачастую оказывали влияние его личные предубеждения и интересы. Несмотря на его огромный опыт и длительную работу, следует сказать, что он лично не является непогрешимым и непререкаемым.

Не означает ли это, что ветераны оказываются бесполезными? Нет, не означает. Как только мы, ветераны, признаем групповое сознание, мы с приятным удивлением обнаруживаем, что группы, сталкиваясь с какими-либо трудностями, обращаются к нам за советом, поскольку только мы, обладающие большим опытом, можем дать его.

Я хорошо помню тот случай, когда мне впервые пришлось проглотить первую дозу этого неприятного, но полезного принципа.

В 1937 году мы на Клинтон Стрит 182 испытывали серьезные финансовые трудности. С нами жило несколько алкоголиков и большинство из них не оплачивало свое проживание. Лоис все еще работала в универмаге, и ее зарплата была единственным источником средств к существованию. В то же время многие члены нашей группы, которые бросили пить и которые приходили на наши встречи, уже твердо стояли на ногах и зарабатывали неплохие деньги.

Однажды в больнице Таунс Чарли поманил меня в свой кабинет для строго мужского разговора.

Чарли покопался в ящике своего стола и вынул оттуда старый финансовый отчет. Он протянул его мне, сказав при этом:

Я был в замешательстве. Угрызения совести мучили меня недолго, когда я понял, что предложение Чарли действительно не нарушало этики. Не было ничего плохого в том, чтобы стать внештатным терапевтом. Я представил себе Лоис, которая каждый вечер приходила домой безумно уставшая после каждодневной работы в этом универмаге. У нее едва хватало сил приготовить ужин для целой оравы алкоголиков, которые даже не платили за свое проживание. Я вспомнил об огромной сумме, которую я задолжал кредиторам с Уолл Стрит и которую так и не выплатил. Я подумал о моих друзьях-алкоголиках, которые после выздоровления зарабатывали ничуть не меньше, чем до появления пристрастия к алкоголю. Почему же я не могу сделать то же самое?

Хотя я сказал Чарли, что хочу немного подумать, но решение я уже фактически принял. По пути домой в Бруклин в подземке на меня как бы снизошло озарение свыше. Это было одно единственное предложение, но оно звучало очень убедительно. На самом деле это была строчка из Библии. Голос продолжал повторять:

По возвращении домой я увидел, что Лоис как всегда готовила еду, а три алкоголика «пожирали» голодными глазами дверь кухни. Я отозвал ее и сообщил радостную новость. Казалось, это заинтересовало ее, но я не увидел того волнения, которого ожидал.

В этот вечер должна была состояться очередная встреча. Хотя очень немного алкоголиков, которые жили у нас, бросили пить, но другие сделали это. Вместе со своими женами они толпились в прихожей на первом этаже. Я тут же рассказал им о полученном предложении. Я никогда не забуду это бесстрастное выражение на их лицах и твердый взгляд, направленный на меня. По мере того, как мой рассказ приближался к концу, энтузиазма у меня становилось все меньше. Затем наступило долгое молчание.

Довольно робко один из моих друзей сказал: «Мы знаем, как тебе трудно, Билл. И нас это очень волнует. Мы часто думаем, что мы можем сделать для тебя. Но то, что ты сейчас рассказал нам, беспокоит нас гораздо больше, и мне кажется все, кто собрался здесь, думают так же». Голос говорившего стал более уверенным. «Разве ты не понимаешь, — продолжал он, — что ты никогда не сможешь стать профессионалом? Несмотря на щедрость Чарли, разве ты не видишь, что мы не можем связать наше выздоровление ни с этой больницей, ни с какой-либо другой? Ты говоришь, что предложение Чарли не нарушает этики. Конечно, оно этично. Но то, что мы имеем, связано не только с этикой, это нечто большее. Конечно, идея Чарли прекрасна, но все же она не достаточно хороша. Это вопрос жизни и смерти, Билл, поэтому здесь может помочь только лучшее». Мои друзья смотрели на меня, и в их глазах читалось сомнение. А между тем мой друг продолжал: «Билл, помнишь, как ты часто говорил нам здесь, на наших встречах, что иногда хорошее является врагом лучшего? Это как раз тот случай. Ты не можешь так поступить с нами».

Так сказало групповое сознание. Группа была права, а я нет: голос, который я слышал в подземке, не был голосом Божьим. А вот здесь был настоящий глас моих друзей. Я выслушал их и, слава Богу, согласился с ними.

Опыт нашей группы подвергся трем важным и серьезным испытаниям. Они до сих пор звенят в моей душе: «Общее благополучие превыше всего», «У АА не должно быть класса профессиональных терапевтов» и «Бог, который говорит через групповое сознание, является нашим высшим авторитетом». И все эти три основополагающих принципа нашей традиции подразумевали и четвертый: «Наши руководители являются только его доверенными лицами, они не направляют нас». 

Следующая статья: Третья и четвертая Традиции Анонимных Алкоголиков