Да, мне весело и на другой и на третий день, и голова не болит всю неделю.
Настроение портит Женька. Портит жестоко и неожиданно...
В пятницу утром приходит вдруг городское письмо.
Конверт на ощупь подозрительно корявый. Что бы это могло значить? Обрезаю краешек конверта большими портняжными ножницами и обнаруживаю внутри весьма странное вложение. Аккуратной бухточкой свернута веревка метра полтора длиной. Разворачиваю: на одном конце петля, ближе к другому — два узелка. Пока я с недоумением исследую непонятного назначения подарок, Аня поднимает с пола клочок бумаги:
— Смотри, Володя, что из конверта выпало. Сопроводительная записка, что ли? Прочесть?
— Читай.
— Володька!!! Посылаю тебе смерок с моего пуза (ориентируйся на дальний узелок). Предлагаю заключить договор на соревнование: кто первым достигнет ближнего узелка. Как идея? Пишу, так как неожиданно должен уехать в командировку.
Привет Ане и ребятам!
Вернусь — смеряемся! Жму лапу, старик!
Твой Е. Калижнюк.
Как только я остаюсь один в комнате, — опоясываюсь веревкой. Результат неутешительный. До Женькиного узелка мне еще тянуться и тянуться — сантиметров десять-двенадцать терять надо, а до контрольной точки — и вовсе пол-аршина.
Признаюсь, я огорчен. Глупо? Но что делать, веревка и узелки целый день не выходят из памяти. Поднимаюсь по лестнице — думаю, нагибаюсь расшнуровать ботинок — снова думаю, прохожу между двумя тесно поставленными чертежными столами — тоже думаю...
Наконец меня берет зло: что ж это такое, кто хозяин живота, я или не я? Сгоню жир! Не для Женьки — для себя, из принципа!
По утрам я пью теперь только один стакан чаю. С работы возвращаюсь пешком. Делать физзарядку под аккомпанемент радио мне лень, но я рассыпаю коробочку спичек по полу и добросовестно собираю спичку за спичкой. Противно, но я упорствую. Когда никто не видит, достаю веревку и обмериваюсь. Миллиметры (не больше) медленно исчезают из окружности.
Надо быть упорней!
В ближайшее воскресенье решаю отправиться за город и дать себе настоящую нагрузку — такую, чтобы потом прошибло! Ребята в пионерском лагере, к Ане приехала погостить мама, так что в путь мне предстоит отправляться одному.
Куда ехать? И что мне делать одному,— я не очень представляю. Спасибо теще. Мудрая старуха неожиданно подсказывает мне великолепную идею.
Вечером, когда мы в сотый раз толкуем о старых и новых болезнях, о недугах временных и хронических, бабушка замечает:
— От слабости нет лучше средствия, чем малина. Малина — ягода полезная, особливо лесная, с клопиком...
Малина! Это идея! Еду за малиной.
Поднимаюсь на рассвете, в полупустой электричке направляюсь к исходному пункту маршрута. Теперь я уже забыл, как называлась эта станция,— не то Петелино, не то Пределино,— но суть не в том. Важно, что за маленькой станцией почти сразу же начинался громаднейший смешанный лес. Теоретически в негустом, молодом лесу непременно должен быть малинник.
Шагнул в тень первой шеренги деревьев и сразу же почувствовал, как лес охватил меня своим очарованием. Тихо шелестела трава под ногами, где-то наверху, в ветках, горланили птицы, солнце прорезывало рощу косыми, острыми лучами.
Я шел бодро. Помнил наставление тещи: малина любит места глухие, заброшенные. А раз так — вперед!
Давно уже потерялась надежно вытоптанная тропинка, под ногами вилась чуть приметная стежка, но все равно — вперед!
Ботинки и концы штанин напитались росой, но какое это может иметь значение, когда у человека есть цель. Я и не заметил, как стерлась с земли стежка,— остановил овраг. Вперед ходу больше не было и малины... тоже не было.
Хотелось пить. Надоела идиотская плетеная корзинка (теща наградила). Я решил отдохнуть, оценить обстановку. Присел в тени какого-то неведомого мне куста. Куст был зеленый, густой, со стрельчатыми листьями. Как он назывался, — убей не знаю! Приветливо светила стройным стволом березка, наклонившись к ней, что-то шептал дубок (его я сразу узнал — на земле лежали желуди!). Какое-то неизвестное мне дерево пыталось отогнать дубок от березки, но влюбленные не обращали на третьего лишнего никакого внимания
По земле ползла черная мохнатая гусеница. Была она толстая, в бархатном платье, совсем как жена Михаила Иосифовича — соседа-преферансиста...
На полянку приземлялись всякие пернатые. Мне удалось опознать ворону (каркала!), сороку (бока белые!), воробья (это просто) и, кажется, снегиря (видел его портрет в Юлиной книжке). Остальные... нет, об остальных я мог сказать не больше, чем о самолетах иностранных авиакомпаний, производящих посадку в Шереметьевском аэропорту столицы, остальные были птицами.
Солнце пригревало все крепче, пора было двигаться. Я поднялся и тихо побрел вдоль крутого берега оврага.
Очень хотелось пить.
В просвете между деревьями мелькнули какие-то светлые кусты. В зелени листьев алели частые жирные точки, У меня сердце екнуло. Приближаюсь, всматриваюсь — действительно малина! Повезло. С размаху врезаюсь в малинник и, взвыв, отскакиваю. Чертова малина породнилась с крапивой. Жжется, не пускает.
Спасибо тебе, Аннушка, уговорила ехать в рубашке с короткими рукавами. Тут водолазный костюм нужен, кожаные перчатки, плащ, на худой конец...
Но локоть близок, и я его укушу.
Выламываю длинную палку с сучком на конце. Сооружаю нечто родственное багру и приступаю к делу. Захватываю ветку малины, вытягиваю из крапивы и осторожно обираю ягодку за ягодкой.
Через десять минут думаю:
«Как бы ни было трудно, роптать грешно: малина — полезная».
Через пятнадцать минут:
«Зря мы ругаем тех, кто торгует ягодами на рынке: дерут три шкуры! Совсем это не просто набрать стаканов десять ягод».
Через сорок минут.
«Ну и кузовок мне всучили! Собираю, собираю, а дно никак не закрывается. Вот свинство».
Через час, утирая горячий пот:
«А чтоб она пропала! На кусте сколько было, столько и осталось, а в корзинке смотреть нечего».
Очень хочется пить. Малину есть жалко. Съем — везти будет нечего. Надо что-то придумать.
Самые дерзкие решения приходят всегда неожиданно. Искусанный крапивой и комарами, я забрасываю крючок и кусты и отступаю. Скорым шагом возвращаюсь на станцию...
Всем известно, что кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая. Но как провести эту единственную прямую, когда о местонахождении нужных точек я имею самое приблизительное представление? Беру общее направление по солнцу и несусь к станции как молния — не столь стремительно, но так же извилисто. Жарко. Рубашка прилипла к спине. Но я решил быть оптимистом и приговариваю:— Плавься, плавься, мой жирок,— приближайся узелок...
Слышен гудок электрички. Ясно — курс верный. Еще десять-пятнадцать минут — и цель появится перед глазами.
Петелино, или Пределино, открывается сразу, будто у леса отвалился край. Но я не спешу на платформу. План мой предусматривает небольшое отклонение от вокзала.
На станционный базарчик вхожу осторожно.
Все-таки намерения мои не совсем безупречны! Но решение принято, и отступить невозможно.
Толстая тетка с хитрющими зелеными глазенками-щелочками расхваливает свой товар:
— Такой малинки, светик мой, по всей дороге до Москвы не сыщешь. Не малинка — виноград. Дай бог Мичурину памяти — его сортик!
— Сыпь! — говорю я и подставляю корзинку.
— Э-э, а кто ж это тебе такой дряни подсуропил?— искренне удивляется торговка, заглянув в кузовок.— И такую красавицу садовую ты хочешь с дичком мешать? Бога побойся, касатик. Выкинь эту пакость...
— Сыпь! — говорю я и отворачиваюсь.
— Воля хозяйская,— вздыхает тетка и начинает отсчитывать стаканы: раз, два, три, семь, двенадцать...
Домой я возвращаюсь к вечеру. Теща улыбается с порога:
— Ну, хвались, хвались, Володенька! Чего набрал?
— Мама, дай человеку сначала помыться. Володя, ты, наверное, как волк голодный. Иди быстренько в ванну, а мы сейчас ужин на стол поставим.
В ванной я первым делом опоясываюсь Женькиной веревкой. Спору быть не может — малина полезная ягода: трех сантиметров как не бывало, а если чуточку потуже затянуться,— так и всех пяти не будет!
В отличном настроении сажусь ужинать.
— Скажи, Володенька, а нынче малина-то дорогая? — спрашивает вдруг теща.
У меня застревает кусок в горле, но на выручку, как всегда, приходит Аннушка:
— Откуда ему знать, мама? Что он у нас, как Михаил Иосифович, на базар ходит?
— А мне интересно узнать, какая, стало быть, в семье экономия от Володиной малины. Вот вопрос.
— При чем тут экономия? Здоровье важнее. Правда, Володя?
Вот именно, мамаша,— здоровье прежде всего! А малина, сами говорили, — очень полезный для здоровья продукт. Первый сорт!
