Краниосакральная терапия

Объединение этих методов используется в целом ряде случаев, в частности, для лечения остаточных посттравматических состояний, которые проявляются у пациентов, перенесших покушение на убийство, изнасилование, оказывающихся свидетелями и участниками деятельности сатанинских сект, подвергшихся физическому избиению, или в иных похожих случаях. Вставал постоянный вопрос: была ли краниосакральная терапия со всеми ее отраслями предназначена именно для того, что называется лечением посттравматического стресса?

Были приглашены шесть ветеранов Вьетнамской войны поучаствовать в двухнедельной интенсивной лечебной программе, направленной на облегчение их посттравматических стрессов. Пятеро ветеранов — мужчины — были вынуждены лечить нервно-психические нарушения, по меньшей мере, в течение десяти лет. Все они страдали от проявления внезапных приступов паники, неконтролируемой ярости, аффективных припадков, неспособности концентрировать внимание, страдали постоянными ночными кошмарами, сопровождающимися обильным потоотделением, и пр. Короче говоря, они были неспособны продолжать сколько-нибудь полноценную профессиональную деятельность, не могли установить стабильные семейные отношения.

Шестым ветераном была женщина, которая в течение двух лет находилась на передовой в качестве хирургической сестры в госпитале. Она описывала очень похожие симптомы — приступы страха, ночные кошмары и т.д., но умела скрывать спои проблемы и даже работала старшей сестрой в больнице.

Лечебная программа оказалась более успешной, чем можно было вообразить. Все шесть ветеранов продемонстрировали заметное и стойкое улучшение состояния. Высвобождение сдерживаемой травматической энергии, казалось, явилось ключевым фактором.

Принято решение о продолжении и развитии исследований, чтобы найти новые способы, как облегчить состояние пациентов, возникающее в результате самых различных травмирующих событий.

Крючок заброшен

...Было около восьми часов утра, когда Джуди позвонила мне домой. Голос ее был очень расстроенным, она изо всех сил пыталась сохранять спокойствие, но находилась в состоянии, близком к паническому, ее тревога передалась мне даже по телефону. Обычно она была очень собранной, поэтому я почувствовал, что происходит нечто очень серьезное. В течение пяти лет я был семейным доктором Джуди и ее мужа Билла, пару лет назад я принял ее сына Фрэнка. Я хорошо ее знал. Она спросила, не могу ли я заехать по пути на работу в больницу в дом к ее родителям, потому что ее отец очень болен. Я согласился без лишних вопросов: Джуди не попросила бы, если бы это не было очень важно.

На ходу я перекусил тостами и отправился к дому родителей Джуди. Они жили в доме, оценивающимся в десять тысяч долларов, специального проекта образца 1950-х. что стоят вдоль железнодорожных путей. Когда я остановился перед домом, Джуди и ее мать ожидали меня на улице. Джуди еле сдерживалась. Ее мать не так хорошо себя контролировала: она плакала. Ее рука тряслась, когда она мне ее протянула. Я вошел в дом, где в гостиной на полу лежал отец Джуди, Делберт. Он был в полубессознательном состоянии. Он приоткрыл глаза и застонал, когда я легонько потряс его. Чуть раньше его стошнило огромным количеством крови. Вся комната пропиталась запахом рвотных масс и виски.

Когда я увидел эту сцену — человек в полубессознательном состоянии на полу с кровавой рвотой и запахом виски — я почувствовал, что начинаю сердиться. Почему Джуди не сказала мне, что ее отец алкоголик? Выглядело все именно так. Боюсь, не совсем вежливо я спросил Джуди и ее мать о том, каковы привычки Делберта и отношении спиртного. Но обе женщины утверждали, что Делберт никогда особенно не пил виски, что только сегодня утром он выпил чуть-чуть, чтобы облегчить боль в животе. Я сменил гнев на милость: возможно, я наблюдаю не простой случай алкоголизма. Если все, что мне сказали эти женщины, — правда, то виски могло стать последней каплей. У Делберта могло быть внутреннее кровотечение в брюшной полости и позывы к рвоте, а когда он выпил немного виски, то вся масса поднялась вверх и выплеснулась на пол гостиной. Слушая историю, которую рассказывали мне Джуди и ее мать, я начал стыдиться, что так быстро пришел к неблаговидному заключению.

Пульс у Делберта был быстрым и слабым, давление низким. Казалось, он потерял много крови (хотя пинта крови, разлитая на полу, выглядит так, будто разлили целый галлон). Он нуждался в немедленном лечении.

Прежде всего, вызвали «скорую помощь». Затем быстро позвонили в больницу, договорились, чтобы Делберта немедленно приняли. Это происходило в то время, когда домашний доктор еще мог госпитализировать пациента, не заполняя перед этим бесконечные бланки. Четырехместная палата стоила 50 долларов в сутки. Машина прибыла через считанные минуты, и Джуди поехала вместе со своим отцом.

Путь до больницы занял около десяти минут. Как только добратись, усадили Делберта в кресло на колесах. Казалось, ему стало немного лучше, поэтому остановились у рентгенологического отделения и сделали снимки его грудной клетки и брюшной полости. Пока занимались рентгеном, пришел техник из лаборатории и взял кровь на анализы.

Рентген показал, что у Делберта были легкие курильщика с отдельными темными пятнами и небольшой эмфиземой. Он был на пенсии, а ранее шахтером проработал всю свою сознательную жизнь в угольной шахте Западной Вирджинии. Рентген брюшной полости не показал ничего, кроме огромного пузыря воздуха в животе. Делберта отправили в палату и уложили его в постель, ожидая первых результатов анализов крови. Этот случай показался своеобразным вызовом: раз уж вытащили Делберта с того света, действительно необходимо было знать, как и почему все это началось.

Результаты анализов крови пришли минут через тридцать. Кровопотеря была достаточной, чтобы стать показанием к переливанию, и было приказано перелить две пинты крови в течение суток. Нельзя спешить в таких случаях: организм нуждается в некотором времени, чтобы адаптироваться к нынешнему состоянию.

Назначили лекарства, чтобы снять боли в животе, и начали поиски причин проблемы Делберта. Рентген с барием показал несколько не зарубцевавшихся язв. Тщательное обследование печени и мозга показали наличие паразитов в обоих этих органах. После того как состояние Делберта стабилизировалось, ему сделали биопсию печени и обнаружили там паразита под названием эхинококк. Анализы крови позволяли предположить, что паразитарная инфекция охватила весь организм. С большой долей уверенности допускали, что паразиты в головном мозге больного были того же рода. Тогда в ходу был препарат хининовой группы, который можно было использовать для лечения этого редкого заболевания. Через три недели состояние Делберта улучшилось настолько, что его выписали домой.

Через десять дней, после того как Делберт отправился домой, Джуди позвонила и сказала, что ее отец в течение недели чувствовал себя вполне нормально, но потом у него так сильно стали болеть ноги, что он не может на них стоять. Джуди сказала, что кожа на подошвах обеих стоп отца чернеет, трескается и слезает. Это действительно было очень больно.

На следующий день заехали в дом Делберта, чтобы взглянуть на больного. Да, действительно, его подошвы были очень темными, если не черными. Кожа была в глубоких трещинах и выглядела так, словно ее можно было подцепить ногтем и оторвать. А в местах утолщения темная кожа уже сошла, остались ярко-красные свежие болезненные участки. Кожный покров на стопах выглядел как бронированные бляшки.

И снова начались долгие поиски ответа. Дерматологи отказались помочь. В течение нескольких месяцев обследовали Делберта в трех главных медицинских центрах юго-востока Соединенных Штатов. И никто из специалистов не смог предложить никаких версий относительно проблемы с его ногами. Все три клиники подтвердили затемнения в легких и эмфизему. В двух из них добавили психиатрические диагнозы.

После всего этого Джуди и ее мать стати просить попытаться еще раз выяснить, что происходит с Делбертом и его стопами.

В больнице работал новый нейрохирург, занимавшийся общей медициной до того, как стал изучать хирургию. Три года он основательно изучал ее в Соединенных Штатах, а потом отправился в Японию получать специализацию нейрохирурга. Имея такие широкие познания, он, возможно, подаст одну - две свежие идеи.

После осмотра и оценки Джим (нейрохирург) сообщил, что в Японии такие изменения тканей, какие мы видим на подошвах Делберта, называют дистрофичными. Джим предложил сделать цервикальную миелограмму в области шеи, но предупредил, что могут быть осложнения. Предложение Джима показалось основанным больше на интуиции, но, вконце концов, он убедил меня, что мы могли бы найти ответ, проделав эту процедуру.

Я объяснил Джуди и ее родителям, что Джим предлагает провести процедуру введения красящего вещества в спинной канал снизу. Во время процедуры рентгеновский стол приподнимается таким образом, что ноги пациента оказываются выше головы, и краска перетекает по каналу к шее и голове. На рентгене следят за передвижением краски вверх по спинальному каналу к шее. Я объяснил, что красящее вещество может вызвать в организме непредвиденную реакцию, а это рискованно. Я также объяснил, что совершенно не уверен, получим ли мы какой-нибудь результат, и добавил, что Джим полон оптимизма, а у меня нет никаких других предложений. Родственники с энтузиазмом согласились.

Мы сделали цервикальную миелограмму. Выяснилось, что на наружной поверхности мозговой оболочки, которая покрывает спинной ствол, на середине шеи, на задней ее части, был по идеи сгусток кальция размером около гривенника. Джим ликовал. Я благоговел перед его гением. Делберт, Джуди и ее мама впервые за несколько месяцев увидели луч надежды.

Теперь начались душевные метания. Делберт прошел через диагностический тест без проблем. Но теперь мы думали об очень серьезной операции. Она могла стать причиной паралича всего тела или даже создать угрозу для жизни. Потенциальная польза — только очистить кожу подошв этого человека. Кроме того, мы вовсе не были уверены, что операция поможет улучшить состояние его ног.

Джим настаивал на хирургическом удалении сгустка. Он был хирургом, а для этих специалистов естественное решение проблемы — резать. Но ведь именно он нашел сгусток, о котором до него никто даже не подозревал.

Делберт, его жена и дочь тоже настаивали на операции. Они видели в ней какой-то шанс на успех. Это, конечно, было лучше, чем ничего не делать, потому что без операции никаких шансов на улучшение состояния больного не было. Делберт сказал, что он лучше умрет, чем будет жить с такими ногами. Я спросил — а что, если его вообще парализует? Он дал мне понять, что также скорее умрет, чем будет паралитиком. Он просил меня не беспокоиться, но как прикажете не беспокоиться в подобной ситуации? Делберт имел право пойти на заведомый риск, чтобы улучшить качество собственной жизни. Весь мой опыт подсказывал, что риск ничего не гарантирует: соотношение процентов риска и шансов на успех было ужасным. Но чья это была жизнь, в конце концов? Кто я был такой, чтобы изображать Господа Бога для этого несчастного, страдающего человека? После долгих колебаний и сомнений я согласился, и мы стали готовиться к плановой операции.

Джиму предстояло оперировать, я должен был стать его ассистентом. То есть это означало, что в течение нескольких часов я обязан был делать все, что Джим мне скажет, — и именно так, как он этого потребует.