Первые опыты краниосакральной терапии

В этом цикле статей мы расскажем об открытии новой системы в человеческом теле — о том, как она была обнаружена, к чему это привело и что это означает лично для вас. Впервые открытая система была названа краниосакральной. Данное открытие даст возможность любому человеку улучшить качество жизни, независимо от того, на каком уровне сейчас функционирует его организм. Использование методов краниосакральной терапии или более усовершенст­вованной техники телесно-эмоционального освобождения предлагает новые возможности как при лечении болезней, так и для укрепления здоровья человека.

Мои первые опыты использования методов краниосак­ральной терапии как лечебных начались с визита нескольких пациентов, страдавших головными болями. Один случай был особенно запоминающимся. Это был первый пациент, страдающий сильными головными болями. Именно на нем я испытал новую технику лечения. Во время Второй мировой войны мужчина служил в военно-морском флоте Соединенных Штатов. Он служил на корабле и находился неподалеку от большой пушки в тот момент, когда эта пушка выстрелила. К сожалению, он не использовал ушные затычки или науш­ники, которые заглушили бы грохот выстрела. Головная боль, сопровождающаяся громким шумом в ушах, появилась у него сразу во время выстрела. Теперь боль и шум в ушах преследо­вали его постоянно. Он прошел все виды лечения, какие только знала военно-морская медицина, но ему не стало легче. В конце концов, его комиссовали, но головные боли продолжали мучить его в течение двадцати пяти лет. Не помню, как случилось, что он оказался у меня в приемной. Я исследовал его краниосакральную систему и обнаружил, что кости черепа с левой стороны вдавлены вовнутрь и в таком положении зафиксированы. Эти кости не двигались. Мне сразу повезло – я удачно добился расслабления этого «сцеп­ления», и левая сторона его головы немедленно освободилась. Как только возникло это «расширение» и пропала сдавлен­ность, мужчина стал почти невменяемым от радости. Боль прошла в тот же момент, как я начал работать с ним, а шум в ушах прекратился через несколько недель. Я видел этого человека всего три раза. Его боль, продолжавшаяся двадцать пять лет, прошла, как только началось лечение. Насколько мне известно, боли больше не возвращались (уверен, что он обратился бы ко мне, если бы боли возобновились).

После удачного опыта лечения головной боли у ветерана военно-морского флота я начал работать с другими подоб­ными пациентами. Большинство из них страдали в течение многих лет и испробовали на себе множество методов лечения. Я многое узнал о головной боли и об эффективности кранио­сакральной терапии в случаях тяжелой, хронической головной боли, превращающей пациента в инвалида. С самого начала моей практики мне стало ясно, что краниосакральная терапия эффективна в 80—85% случаев лечения продолжительной головной боли. Отрадно, что к большинству этих успешно вылеченных людей болезнь больше не возвращалась и им не потребовалось всю жизнь регулярно принимать сеансы кра­ниосакральной терапии. (Надо сказать, что терапия эта настолько улучшает самочувствие человека, что многие из пациентов хотят повторить процедуры даже после того, как головные боли уходят.)

Не иначе как для того, чтобы «вогнать крючок» еще глубже и меня, возник следующий пациент – шестнадцатилетний «отстающий» мальчик. Его мать очень мило попросила, чтобы я испытал на ее сыне свой новый метод лечения – краниосакральную терапию. Рассел, так звали ее сына, перенес в детстве менингит, и предположительно именно эта болезнь стала причиной его продолжающегося умственного отстава­ния. Ранее у меня не было опыта использования краниосак­ральной терапии в таких случаях; у меня и мысли не было, что таким образом можно будет улучшить состояние подобных больных. Как бы там ни было, под деликатным давлением его матери я решил попробовать.

Дядя Рассела был видным хирургом. Он неустанно следил за тем, чтобы на Расселе испробовали все виды лечения, что были изобретены до того момента, когда племянник заболел менингитом. Я все же послал Рассела на электроэнцефа­лограмму (ЭЭГ), чтобы посмотреть, что может показать это обследование, хотя сильно сомневался в необходимости этого исследования. Джим, тот самый нейрохирург, присутствовавший при моем первом знакомстве с краниосакральной системой, расшифровал ЭЭГ для меня. Мысль, которая возникла у меня после расшифровки ЭЭГ: возможно, из-за недостаточного кровоснабжения через артерии, находящиеся в нижней стороне мозга, некоторые мозговые ткани оказались раздраженными. Возможно, это могло прояснить, как имен­но менингит стал причиной «отставания» в развитии маль­чика. Оболочки, пораженные менингитом, оставались все еще распухшими и слипшимися, в результате чего частично непроходимыми стали артерии, снабжавшие кровью мозг Рассела. Если вены также были частично непроходимыми, то они легко могли создать обратное давление, а это в свою очередь могло привести к застою крови в головном мозге. Именно этот факт мог создать трудности для поступления свежей крови в ту область мозга, где это было необходимо.

Я решил, что лечение будет способствовать улучшению оттока бедной кислородом (венозной) крови из мозга и улуч­шению снабжения мозга богатой кислородом (артериальной) кровью. Сдвинув кости черепа относительно системы твердых мозговых оболочек, я смог изменить ненормальное напряжение оболочек внутри черепного свода и спинального канала. Если бы я смог сократить излишнее напряжение, то появился бы шанс уменьшить слипание оболочек, благодаря чему процесс снабжения свежей кровью мозга Рассела значительно улуч­шился бы. Я импровизировал на ходу, пытаясь использовать кости черепа, верхней части шеи и сакральной области, хотел заставить двигаться менингеальные оболочки. Рассел приходил ко мне на сеансы дважды в неделю. Через три недели его мать сообщила мне, что ее сын больше не засыпает днем, не устает так быстро, как раньше, и меньше спит. Примерно через четыре месяца домашний репетитор Рассела сказала, что теперь он и без дополнительных занятий хорошо справится, и предложила отменить дополнительные занятия. Рассел благополучно был принят в десятый класс.

В течение еще одного года раз в неделю я продолжал применять к Расселу методы краниосакральной терапии. В конце концов, Рассел с легкостью закончил среднюю школу, поступил в колледж и теперь, двадцать лет спустя, руководит службой доставки в большой медицинской лаборатории. Он управляет двадцатью водителями, владеет и распоряжается частной собственностью, живет независимо в собственном доме в другом городе далеко от семьи. Рассел был обследован психологом до того, как я начал лечение, и годом позже; в конечном счете, его IQ возрос примерно на двадцать пунктов. Этот случай успеш­ного лечения с помощью краниосакральной терапии, которая тогда еще не имела названия, действительно подействовал на меня, и я был полностью захвачен этим методом.

Я работал с Расселом еще до того, как перешел на работу в Мичиганский государственный университет. После Рассела, все еще в качестве частнопрактикующего врача, я добился некоторых успехов с гиперактивными и необучаемыми детьми. Приглашенный в качестве клинического исследова­ния в Мичиганский государственный университет, я начал лечить детей, у которых были проблемы в школе. Боль­шинство этих детей были либо гиперактивными, либо имели нарушения речи.

Наш первоначальный успех в клинике с гиперактивными детьми был очень обнадеживающим. Гиперактивный ребенок часто засыпал прямо на столе во время лечения после того, как мы делали ему краниосакральную коррекцию. Обычно в таких случаях нарушения обнаруживались в основании сзади, в том месте, где череп присоединялся к шее.

Как правило, там наблюдалось вдавление шеи в голову и развитые, исключительно крепкие шейные мускулы, которые только поддерживали это ненормальное положение. Как только мы расслабляли сдавление костей, система твердых мозговых оболочек начинала работать правильно и гиперактивный ребе­нок начинал вести себя вполне нормально. После этой проце­дуры мы позволяли пациентам послабление в диете, потому что у детей пропадали симптомы пищевой аллергии. (В те времена диета Фейенгольда широко использовалась для конт­роля за гиперактивным поведением. Эта диета ограничивала получение сахара, снижала калорийность пищи и т.д.; к сожалению, этим рекомендациям достаточно трудно было следовать.) Методы краниосакральной терапии заметно облегчали эту трудную задачу. Если мы не находили при обследовании вдавления шеи в череп (затылочную кость), мы считали, что гиперактивность ребенка, вероятно, происходит по другой причине. Часто нам встречались чисто физиологические причины гиперактивного поведения ребенка, в таких случаях краниосакральная терапия была не нужна.

Я говорю «мы», потому что к тому времени у меня уже была постоянная группа студентов-выпускников, работавших со мной. Они легко обучались краниосакральной терапии. Очень обнадеживаю, что этой методике легко обучить человека.

Теоретически я полагал, что гиперактивность детей была связана с краниосакральной дисфункцией, а сама проблема могла возникнуть во время родов. Довольно часто голову ребенка слишком сильно нагибают назад, чтобы ускорить его рождение в тот момент, когда головка младенца частично вышла из родового канала. Такое упорное отгибание головы назад можно считать преступлением. Я очень хорошо понял, что если бы такое нарушение было обнаружено и исправлено и первые дни жизни ребенка, то это повлекло бы значительное (примерно на 50%) сокращение количества гиперактивных детей. Наш успех в лечении был почти стопроцентным, если мы обнаруживали у гиперактивного ребенка такое «насажива­ние» головы на шею. Около 50% гиперактивных детей в клинике имели именно эту проблему, а у других 50% гиперактивность была вызвана другими причинами.

В клинику Мичиганского государственного университета в те годы поступало большое количество детей с проблемами речи и чтения. Мы обнаружили, что у многих подобных детей были нарушения краниосакральной системы с правой стороны головы, которые привели к изменению уха и мастоидной (сосцевидной) области. На самом деле проблема крылась в правой височной кости и ее взаимодействии с твердыми мозговыми оболочками. Как только эти нарушения исправляли и функция краниосакральной системы возвращалась в норму, проблемы с чтением исчезали у очень большого (около 70%) количества детей.

Я помню, словно это было вчера, одного шестнадцатилет­него мальчика, чей учитель-дефектолог привез его в нашу клинику за сто миль. Учитель сказал, что мальчик (Майк) читает на уровне ученика четвертого класса, прикладывая все свое умение. Из-за этого его записали в специальный класс. Кроме того, из-за низкой самооценки Майк демонстрировал агрессивное поведение. Это был крупный парень, весом около 200 фунтов и шести футов росту, которого я не рискнул бы случайно рассердить...

Во время нашего первого лечебного сеанса я обнаружил и исправил около 80% нарушений в правой височной области и расслабил твердую мозговую оболочку. Из-за дальнего расстояния, которое необходимо было преодолевать, чтобы привести мальчика на лечение, решили, что Майк вернется па сеансы через две недели, в то время как обычно мы проводили лечебные сеансы с такими детьми один раз в неделю. Но время второго сеанса я завершил коррекцию кранио­сакральной системы с правой стороны головы мальчика Майк немного говорил. Его учитель сказал, что он стал лучше читать, произошли изменения и в оценке жизненной позиции мальчика. Он снова должен был приехать через две недели. Я чувствовал, что исправление краниосакральной системы завершено.

Через две недели Майк вернулся. На этот раз и он, и его учитель улыбались и были счастливы. Майк читал безо всяких трудностей книги для десятого класса. Я спросил Майка, как это произошло. Он ответил, что теперь может видеть два-три слова одновременно, а раньше ему приходилось рассматривать каждую букву в слове отдельно, потом запоминать последова­тельность букв и только тогда определять, какое слово они составляют. Он был очень счастлив, как и его добрый заботли­вый учитель. Прошло четыре недели с тех пор, как Майку провели первый сеанс краниосакральной терапии. За три сеанса, по двадцать минут каждый, что вместе составило всего один час лечения, он превратился из плохо обучаемого, агрес­сивного ученика, остановившегося в своем интеллекте на уровне четвертого класса, в благополучного ученика десятого!

Детская клиника продолжала работать, а мы решали другие проблемы. Например, начали делать доклады по изле­чению запоров у детей. Изменялся общий настрой пациентов, их чувства развивались. Ранее мы слышали жалобы от родителей на то, что у их детей были судороги и припадки, а теперь судороги начали исчезать. Встал вопрос: а нельзя ли сократить применение противосудорожных препаратов? Мы проверяли это медленно и осторожно: наши методы срабатывали в половине случаев. Некоторые дети смогли полностью прекратить прием лекарств, избавившись от судорог навсегда; большинство наших пациентов жили без судорог, принимая лишь половинную (или меньше) дозу противосудорожных препаратов, первоначально им назначенных.

Следующая статья: Горизонты расширяются