К числу наиболее бросающихся в глаза нарушений этого чувства относятся врожденные и приобретенные формы атаксии. Речь идет о болезненных затруднениях в области моторики, которые связаны не с самой мускульной деятельностью, но с приобретением способности прямостояния. Пораженные ею дети без затруднений выполняют простые движения руками и ногами в сидячем или лежачем положении. Но в тот момент, когда они встают, они чувствуют себя, вследствие отказа чувства равновесия, неуверенно, в ногах появляются судороги и руки ищут какой-нибудь опоры.
Важнейшей формой является так называемая церебральная атаксия. Это нарушение чаще всего является врожденным и имеет органическую основу в определенном несовершенстве или аномалии мозжечка. Страдающие этим расстройством дети значительно отстают в своем общем развитии. И не только потому, что они слишком поздно научаются свободно ходить или стоять, или вообще остаются не способными к этому, также и прочим их способностям недостает равновесия. Они лабильны в своей чувственной жизни, с трудом начинают говорить и часто бывают не в состоянии образовывать правильные мысли и понятия. Их душевная жизнь проносится внутри них как ветер; ей недостает устойчивости и опоры.
Бывает тяжелое и легкое течение церебральной атаксии. Но внимательный наблюдатель всегда заметит недостаточность душевного равновесия, даже при самых легких формах.
При этих состояниях мы имеем дело с неспособностью справляться с гравитационными силами. Тело пронизано тяжестью, как любой другой кусок материи, и он не имеет к нему никакого доступа. Так обстоит дело в особенности с чувством тяжести, которое, по-видимому, затронуто здесь больше всего. Но как следствие этого нарушения ребенок теряет возможность в ходе своего развития обращаться с пространственными силами и развертывать чувство легкости.
Другая форма нарушения равновесия относится к общей области судорожных припадков. При этом мы имеем дело не с постоянной, но с временной, внезапной потерей равновесия. Человек выпадает из своего гармонического положения равновесия в мироздании. Он внезапно падает, целиком или частично теряет свое дневное сознание, и душа тонет в глубинах своей телесности.
При представлении различных видов эпилепсии Рудольф Штайнер отчетливо указал на ту форму, которая связана с силами гравитации. В третьем докладе «Лечебно-педагогического курса» он подробно описывает связь Я человека с силами тяжести. Связь Я с силой тяжести осуществляется не соответственно физическому телу, поскольку оно подвержено действию этой тяжести. Напротив, физическое тело, в определенном смысле, теряет свою тяжесть, выходит из-под власти силы тяжести благодаря тому, что оно пронизано Я-организацией, которая непосредственно преодолевает силу тяжести.
«Я, – говорится там, – вступает в непосредственные отношения (к силе тяжести), представляет себя в области сил тяжести как Я, т.е. выделяет физическое тело».
Эпилептические состояния этой категории наступают тогда, когда прерывается непосредственная, «магическая» (по выражению Рудольфа Штайнера) связь между Я и силами тяжести. Здесь же указано на то, что выступающие при этом нарушения сознания и явления головокружения – это родственные явления; здесь мы сталкиваемся с тем, что Я-организация и астральное тело не находятся «в непосредственном отношении к силам равновесия».
Рудольф Штайнер рекомендует наряду с медикаментозной терапией проделывать с этими детьми различные упражнения по поддержанию равновесия, улучшая тем самым картину болезненного состояния. Атаксия и эпилепсия могут быть представлены как прямые нарушения чувства равновесия. Но есть еще большая группа затруднений развития, которые косвенным образом связаны со статическим чувством. Это состояния, которые обычно квалифицируют как дефекты интеллекта, но которые мало имеют к ним отношения.
Если мы рассмотрим метаморфозы чувства равновесия в детском и юношеском возрасте, то мы сможем иначе взглянуть на неспособность обучения арифметическим и геометрическим формам, которая часто встречается в этом возрасте. У многих детей полностью отсутствует математическое понимание, которое не удается пробудить, несмотря на колоссальные усилия учителей.
Типичным примером этого может быть монголоидный ребенок. Почему у него полностью отсутствует понимание числа и его значения? Потому что в раннем детстве, вследствие слабости и атонии его мускульного аппарата, вчленение сил равновесия могло проходить только медленно и постепенно. Также после смены зубов прямостояние монголоидного ребенка остается затрудненным и несвободным; обычно освобождающиеся из органического сипы чувства равновесия остаются связанными с телом и не может осуществиться необходимая их метаморфоза в мыслительные силы. В этом и состоит истинная причина недостаточной способности этих детей к постижению математических связей.
Часто также причины нарушений письма и чтения следует искать в области этой несостоявшейся метаморфозы. Ребенок, имеющий плохо развитое чувство равновесия, едва способен развивать геометрические представления, что отражается также на начертании букв. Сюда же относятся зеркальные написания букв, изменение порядка букв в слове и т.д. Далее это выражается в неспособности этих детей выдерживать одинаковую высоту букв; они не могут без линейки написать ровную строку, слова на письме то поднимаются вверх, то падают вниз. Также неспособность выдерживать интервалы между буквами и словами только в редких случаях является следствием дефектов интеллекта. Такого рода нарушения объясняются большей частью недостаточным превращением сил равновесия из органической формы в душевную.
Педагогические усилия при таких состояниях должны быть направлены на то, чтобы усилить душевное равновесие у этих детей. При этом большую помощь могут принести рекомендованные Рудольфом Штайнером упражнения в зеркальном рисовании. Но также упражнения, способствующие улучшению осанки, могут принести большую пользу; а также ходьба, бег, прыжки и ходьба по лестнице могут помочь ребенку с нарушениями письма преодолеть стоящие перед ним препятствия. Чем свободней он в своей подвижности, тем больше сил равновесия он может перевести в мыслительную область.
Также и в этих явлениях можно наблюдать внутреннее сплетение сенсорных и моторных деятельностей. Никогда одна функция не выступает без другой. Они опираются друг на друга и взаимно друг друга поддерживают.
И, наконец, нужно указать еще на бедность жестикуляции многих отсталых в развитии детей. Вообще говоря, также и у нормальных детей и подростков слабо развита жестикуляция. Насколько гармонична и разнообразна их моторика, особенно в период между сменой зубов и половой зрелостью, настолько скованы они в своих жестах. Игра жестов декламирующего стихотворение ребенка кажется натянутой и неумелой. Это происходит оттого, что сама речь еще недостаточно сформировалась и индивидуализировалась и поэтому не может быть средством самовыражения. Речь школьника во многом еще является отображением речи родителей и учителей. Как говорят отец, мать и воспитатели, так говорит и ребенок. Он еще не выражает себя самого.
Жестикуляция же отставшего в развитии ребенка не только скована, но и почти отсутствует; ему не хватает жестов, поскольку его чувство равновесия, большей частью, еще остается органически связанным и целиком должно находиться на службе прямохождения.
Поэтому многие дети с нарушением развития испытывают затруднения в самовыражении и представлении того, что выходит за пределы их собственной ограниченности. Они иногда могут хорошо подражать, но представление это нечто иное, чем подражание, ибо оно требует творческого подхода а не голой имитации. Драматические упражнения помогают нуждающимся в душевном уходе детям, которые должны осуществить метаморфозу чувства равновесия в жесты, научиться более свободно представлять себя.
О связи чувства равновесия со слухом
В заключение этого представления нужно сказать еще несколько слов о морфологической связи органа слуха с органом равновесия. Не случайно, что из единого маленького образования, слухового пузырька, образовавшегося в раннем эмбриональном периоде, развивается двойной орган для слуха и равновесия.
У большинства позвоночных животных улитка, являющаяся органом слуха, представляет собой весьма рудиментарное образование; полностью сформирована она только у человека. Здесь лабиринт состоит из трех частей:
- системы полукружных каналов, которая обслуживает чувство пространства и легкости;
- urticulus, соответствующий чувству тяжести;
- sacculus и улитка, представляющие слуховой аппарат.
Чувство тяжести со статолитами представляет собой начало; из него образуется, с одной стороны, система полукружных каналов, с другой стороны, улитка. Так чувство легкости и слух являются двумя путями, которые, происходя из одного корня, стремятся к третьему, высшему. Чувство пространства дает человеческой душе переживание трех пространственных направлений. Она различает верхнее и нижнее, правое и левое, переднее и заднее. Благодаря этому она вживается в гештальт и форму своего тела. Так чувство пространства открывает душе конфигурацию физического тела; таким образом тело становится носителем души. Последней же, вступившей в брак со своим телом, открываются, благодаря этому, высшие мировые строительные силы, природа которых имеет музыкальный характер.
Средневековым философам эти взаимосвязи были еще известны.
Ямблих говорил: «Прежде чем душа соединится с земным телом, она вслушивается в мировую гармонию».
И Святой Василий называл тело «струнным инструментом, созданным для пения гимнов нашему Богу. Деяния самого нашего тела могут стать псалмами, поскольку оно так гармонично сформировано, что сами наши движения могут стать выражением гармонии».
Средневековое духовное образование основывалось на семи свободных искусствах. Триада грамматика, риторика и диалектика раскрывали тайны слова. Четверица остальных состояла из арифметики, геометрии, музыки и астрономии. Здесь мы имеем дело с четырьмя науками, которые раскрывают внутренние загадки чувства равновесия и чувства слуха. Арифметика и геометрия родственны живой математике статического чувства. Музыка и звездная музыка сфер, астрономия, раскрывают тайны слуха.
С анатомической точки зрения, триада соответствует чувствам гортани, а четверица – космической структуре внутреннего уха. Там встречаются гештальт мира – архитектура пространства – с его образующими силами – музыкой и гармонией сфер.
В конце Средних веков великий ученый и художник Пеон Баттиста Альберти (1404-1472), к началу эпохи души сознательной, собрал воедино все эти знания и назвал архитектуру искусством, которое черпает свои законы из музыкальных пропорций.
«Мы сказали, что гармония – это приятное на слух созвучие голосов, из которых одни звучат низко, другие высоко. Низкие голоса издают более длинные струны, высокие же голоса – более короткие, и из различного сочетания этих голосов получается различного вида гармония. Эту гармонию вывели древние из сочетания звуков, производимых струнами различной длины, в соответствие с определенными числовыми соотношениями... Все эти числа используются также в архитектуре, когда их попарно используют при построении планов рынков, площадей и крытых сооружений, последние же имеют не только два измерения... В них сочетаются длина и ширина, и оба этих измерения составляют определенную пропорцию к высоте».
Здесь, как бы в последних лучах заходящего духа, обрисована общая основа музыки и архитектуры. Это та же основа, соответственно которой построен лабиринт внутреннего уха: пространство и музыка.
Только у Новалиса мы замечаем начало пробуждения к восприятию этих взаимосвязей; когда природу он называет «эоловой арфой, музыкальным инструментом, тона которой – это касание возвышенных струн в нас». И архитектуру он называет «застывшей музыкой».
Отсюда путь ведет нас к духовно-научному познанию этих таинственных связей и соответствий.
