Что такое чувство равновесия?
На вопрос, обоснованно ли говорить о чувстве равновесия, которое позволяет нам ощутить положение нашего тела по отношению к окружающему его пространству, современная физиология не дает решительного ответа. Она только указывает на то, что существует орган, который специфическим образом служит поддержанию равновесия – лабиринт внутреннего уха, – однако она не всегда однозначно говорит, является ли это органом чувства в истинном смысле слова.
Также отмечено, что целый ряд чувственных процессов тесно связан с поддержанием равновесия. Так, глаза, уши, чувство осязания и мышечное чувство разделяют ответственность за необычайно сложное взаимодействие рефлексов, инстинктов, совокупность движений и реакций всякого вида, служащих регулировке равновесия. Но является ли пространственное управление телом актом, принадлежащим чувственным функциям и их органам? Или мы имеем здесь дело скорее с очень сложным механизмом, опирающимся на нервно-мышечный аппарат нашего тела?
Если мы спросим себя, какие же ощущения или восприятия, принадлежащие чувству равновесия, мы имеем, то нам станут понятными затруднения физиологов при попытке дать однозначный ответ. В принципе, мы не знаем почти ни одного ощущения, которое мы могли бы приписать этому проблематичному чувству. Но мы имеем переживания и вполне определенные ощущения, которые возникают тотчас, как только мы теряем само равновесие. Когда мы спотыкаемся о какое-нибудь препятствие и теряем равновесие, мы включаем целый ряд двигательных механизмов, чтобы предотвратить падение тела, если же падение предотвратить невозможно, то, по крайней мере, пытаемся дать ему какую-нибудь опору. Как внезапное многоголосие скрытого до поры до времени хора, из подсознания вдруг всплывает множество двигательных реакций, которые возвращают тело в вертикальное положение.
Подобное же, но только более интенсивно, испытываем мы при головокружении. Когда стены комнаты начинают вращаться вокруг нас, или когда мы теряем равновесие, тогда включаются еще более глубокие формы реакций нашей телесной природы. Усиливается желудочное и кишечное движение, так что это состояние может сопровождаться рвотой и поносом. Ощущение тошноты может возрасти до чувства обреченности. Сюда же добавляется страх, и кожа покрывается холодным потом. Члены холодеют, и сердце начинает биться сильнее.
Образы таких состояний показывают нам, как глубоко в нашем организме коренится функция поддержания равновесия. Если нам кажется, что мы падаем, на помощь приходит весь мир реакций чувства собственного движения. Если мы чувствуем головокружение, вспенивается все жизненное чувство; приходит в волнение вся вегетативная система.
В результате таких рассмотрений может сложиться впечатление, что чувство равновесия, так глубоко пронизывающее три других описанных выше чувства, может быть само по себе и вовсе недоступно восприятию. Разве нельзя себе представить, что равновесие нашего тела поддерживается благодаря тому, что чувство равновесия, как скрытый остов, лежит в основе чувства осязания, чувства жизни и чувства собственного движения? И что вследствие своей скрытости оно не передает нам никаких непосредственных ощущений и восприятий?
Уже много лет назад фон Крис указывал на особое место статического чувства. Он говорил:
«Таким образом, мы видим, что возбуждение, исходящее от статического органа, в своих связях и протекании всегда захватывается, модифицируется и дополняется содержанием сознания, исходящим от других чувств».
Далее фон Крис ставит вопрос, действительно ли чувству равновесия присуще специфическое ощущение, или оно представляет собой только регулирующий организм в поле других чувств. Он приходит к мнению:
«Ибо даже если мы примем, что при деятельности статического органа, наряду с его отдаленными последствиями, которые преимущественно доходят до нашего сознания, мы еще испытываем какие-нибудь самостоятельные и особенные ощущения, то это будут наверняка незначительные и неотчетливые восприятия. И мы вряд ли можем этим фазам психических явлений... приписать решающее значение».
Но остается еще вопросом, правомочно ли говорить здесь о «наверняка незначительных» восприятиях, и не более ли правильно будет говорить об описываемых здесь феноменах как о скрытых, недоступных непосредственному восприятию ощущениях, которые проявляются только в состоянии потери или расстройства чувств.
В главе о чувстве собственного движения мы уже указывали на то, что именно в области чувства равновесия «процесс сплавления восприятия и движения достигает своей высшей точки», поскольку восприятие и предмет восприятия достигают полного единства. Не должны ли мы из этого заключить, что статическое чувство суть лишь повышенное чувство собственного движения и лишено всякой специфичности? И что, так сказать, идентификация между душой и телом в этой сфере достигает такого совершенства, что оба исчезают, подобно тому, как исчезают кислород и водород, соединяясь в воду?
Не становится ли, таким образом, само «равновесие» чем-то новым, третьим, которое потому не воспринимается, что оно само стало частично душой и частично телом?
То, что в смысле предшествующих рассмотрений было в какой-то форме содержанием ощущений, в чувстве равновесия стало полностью душевным переживанием, и поэтому ему недостает качеств ощущения. Чувство равновесия и его восприятие идентифицируется с душой и целиком проявляется в ней. Поэтому дистанция, которая присуща всякому другому процессу восприятия, здесь отсутствует. Чувство равновесия лишено в обычном смысле всякого содержания ощущения.
Переживание чувства равновесия
Рудольф Штайнер без колебаний включил чувство равновесия в круг чувств:
«Мы осознаем третье чувство, если подумаем о том, что человек различает между верхом и низом. Если он перестает это различать, то ему угрожает большая опасность, он тогда не может держаться прямо и опрокидывается. Мы можем указать на орган, который имеет тесную связь с этим чувством, а именно, на три канала полукруглой формы в ухе. При повреждении этого органа человек теряет чувство ориентировки».
В этом представлении особенно обращают на себя внимание три вещи: Рудольф Штайнер однозначно называет орган статического чувства; он обозначает это чувство также как «чувство ориентировки», и он отмечает свойственное ему восприятие, обеспечивающее возможность «различать между верхом и низом». То есть этому чувству присуще не только поддержание равновесия, но оно дает также возможность различать верх и низ, и это различие человек делает «в самом себе». Но это означает, что мы не постепенно, с приобретением опыта, научаемся отличать верхнее от нижнего, а имеем здесь дело с внутренним восприятием.
Однажды я сам испытал это с большой отчетливостью, когда (более чем 30 лет тому назад) я с моим другом совершал короткий полет на маленьком, открытом аэроплане. Когда пилот начал делать петлю и вращать самолет вокруг продольной оси, я с удивлением почувствовал, что земля и небо вращаются вокруг меня, сам же я держусь «прямо». С тех пор я знаю, что у каждого человека есть уверенность: где находится голова, там «верх». И поскольку там обычно находится и небо, то небо находится вверху, а земля, соответственно, внизу. Таким образом, мы должны, прежде всего, иметь эту уверенность, которая представляет собой общий опыт для всех людей и которая может быть понята как результат восприятия, полученного посредством чувства равновесия.
Известны эксперименты, при которых на глазах людей, принимавших участие в опытах, фиксировались в течение нескольких недель особой формы линзы. Посредством этих линз поле зрения поворачивалось на 180 градусов, так что все, что было вверху, воспринималось внизу. Уже спустя несколько дней эти люди начинали видеть «нормально». Это значит, что они обретали полную ориентировку в пространстве и соответственно двигались. Этот феномен не может быть объяснен только адаптационной способностью, которая присуща пространственному чувству глаза. Скорее здесь дело в «овладении» посредством чувства равновесия зрительным образом. Человек держится прямо также и в кажущемся перевернутым пространственном мире, пока его чувство ориентировки способно функционировать. Этот поставленный на голову зрительный образ не тревожит его, поскольку он сам стоит прямо.
Также слепорожденные и ослепшие в раннем возрасте люди совершенно точно различают верх и низ. Они не различают, с какой стороны лица появляются субъективные световые явления. «При фотопсии пациентов просили указывать, с какой стороны оказывалось воздействие, «со стороны лба, рта, висков, носа», но обследованные, так же как и зрячие, переходили к обозначениям верх-низ, право-лево». Из этих феноменов непосредственно видно, что мы как бы носим в себе внутренний остов представлений, который помогает нам «из самих себя» иметь отчетливое ощущение того, что находится вверху и что внизу. Мы навязываем эту свою уверенность всем ситуациям, даже если она ошибочна. И мы должны, с определенной долей правдоподобия, наличие этого остова представлений приписать действию чувства равновесия.
В другом месте Рудольф Штайнер еще раз возвращается к чувству равновесия и описывает его так:
«Третье чувство проявляется, когда мы замечаем, как человек может сохранять определенное положение в отношении право-лево, верх-низ и т. д. Его можно назвать чувством равновесия или статическим чувством. Его своеобразие проявится, как только вы подумаете о том, что если сознательное существо желает сохранять определенное положение, то оно должно его воспринимать. Если отказывает чувство равновесия, то человек испытывает головокружение, он опрокидывается. Бессознательный предмет сохраняет свое положение без его восприятия. Он не может упасть от головокружения».
Здесь обращено внимание на то, что не только пара противоположностей «верх-низ» связана со статическим чувством, но что все трехмерное пространство принадлежит к области опыта чувства равновесия. Мы можем также сказать, что пространство чувства собственного движения представляет собой неструктурированный трехмерный шар. Там есть только два направления: центробежное и центростремительное, пучок лучей которого распространяется от центра к периферии и обратно. Если же сюда добавляется чувство равновесия, тогда переживание пространства расчленяется так, что появляются три направления, перпендикулярные друг к другу.
При этом речь идет о сознательном постижении этих трех направлений, представляющих собой «внутренний крест ориентировки», который мы носим в себе и который дает нам возможность упорядочивать все прочие чувственные впечатления и ориентироваться в них. Таким образом, статическое чувство представляет собой остов ориентировки, в котором собираются и прорисовываются все прочие оптические и акустические впечатления.
В другом месте Рудольф Штайнер еще более подробно характеризует чувство равновесия, говоря, что «посредством его мы определенным образом вчленены в мир, чувствуем себя устойчиво, можем, до определенной степени, воспринимать, насколько мы находимся в гармонии с силами окружающего мира. И мы внутренне воспринимаем эту гармонию наших отношений с силами окружающего мира». Здесь добавляется новый элемент для понимания статического чувства. Если рассмотренные до сих пор чувства были полностью связаны с восприятием и переживанием собственного тела, и только опосредованно мы могли заключить о состоянии окружающего мира (например, в отношении к чувствам осязания и собственного движения), то в области статического чувства мы имеем дело с восприятием самого окружающего мира. Мы воспринимаем уже теперь не собственное тело, но структуру окружающего пространства.
В кругу чувств на месте чувства равновесия происходит решающий скачок от восприятия тела к опыту в окружающем мире. Этот опыт и переживания хотя и выступают глубоко внутри телесной организации, но уже поставляют нам существенные впечатления об окружающем мире.
Благодаря тому, что внутри животного и человеческого тела установлено чувство равновесия, оно дает ему ощущение своего «бытия, установленного в мире». Как в глубине чувства осязания ограниченность кожей становится условием переживания собственной телесности, так чувство ориентировки открывает нам врата в мир. Посредством его мы чувствуем себя вписанными в окружающий мир. «Мы воспринимаем отношение нашего внутреннего существа к внешнему миру, внутри которого мы чувствуем себя в равновесии».