Как кожа контурирует чувство осязания, так мышечная система являет область ощущений собственного движения. Действующая мышца, которая то сжимается, то расслабляется, уже является частью органа чувства, в котором пульсирует воля. Но для восприятия образованных этой волей ощущений требуется нервная структура, которой в изобилии снабжена каждая мышца.
Уже 100 лет тому назад физиолог Вильгельм Кюн наряду с нервами открыл внутри мышц образования, подобные органам чувств, которые с тех пор описаны как проприорецепторы, и их действие связывают с мышечным чувством. Эти, так называемые мышечные веретена состоят не из чего иного, как из оставшихся недифференцированными мышечных волокон, инкапсулированных в облегающих их тканях. То есть здесь мы имеем дело с «мышцей в мышце».
«Эти веретена, ориентированные в направлении мышечных волокон, представляют собой образования длиной от 1 до 3 мм, толщиной 0,2 мм, обрамленные мощными соединительными тканями».
Распределение этих органов чувств весьма различно. Особенно многочисленны они в мышцах, выполняющих мелкие движения пальцев, и мышцах, двигающих глазное яблоко. Большое число нервных волокон пронизывает эти странные органы чувств, и сегодня можно с некоторой уверенностью считать эти образования органами чувства собственного движения. Однако их точное функционирование сегодня еще далеко не изучено.
Наряду с нервными волокнами, обеспечивающими мышечные веретенца, есть еще многочисленные нервы, находящиеся в тесном контакте с самими мышечными волокнами. Окончания этих нервов и их тончайшие фибриллы утолщаются в образования, тесно прилегающие к мышечным волокнам. Эти нервные органы, во множестве пронизывающие мышцы, называют «моторными концевыми пластинками». Сегодняшняя физиология видит в них образования, которые переносят эфферентные нервные раздражения на мышечные волокна. Ибо все еще бытует представление, что мышечное движение происходит только как ответ на подводимое нервом моторное раздражение. Тем самым нервное раздражение возводится в степень первичного акта, последующее же движение рассматривается как автоматическое явление.
Пока это фатальное заблуждение не будет преодолено, также и чувство собственного движения не сможет занять надлежащее место. Нерв – это не двигатель мускулатуры, но та организация, которая дает возможность душе воспринимать совершившееся движение. На это со всей серьезностью настойчиво указывал Рудольф Штайнер. Но до сих пор, т.е. спустя полстолетия, его указания не восприняты, и вследствие этого физиология нервов и мышц находится в плотной сети ложных представлений.
Здесь не место углубляться в проблему моторных и сенсорных нервов. Но мы можем задать вопрос, как вообще возможно, чтобы мышечный аппарат, который в предыдущем разделе мы описали как детектор гештальта и формы, может выполнять эти функции. Посредством «соучастия в движении» мы можем узнавать формы вещей и существ во внешнем мире, внутренне им подражая. Но как же происходит этот процесс «соучастия в движении»? Этот вопрос затрагивает внутреннее ядро проблемы, связанной с чувством собственного движения. Ибо мы воспринимаем не только собственные движения, но имитируем посредством этого чувства также двигательные тенденции в окружающем нас мире. Итак, в области мышечного чувства мы имеем член, участвующий в движении окружающего нас мира форм.
На этот вопрос мы найдем ответ, если внимательно прочитаем объяснения, которые дал Рудольф Штайнер в связи с проблемой моторных и сенсорных нервов.
Он говорит: «Внешний мир как в залив вливается через чувства в существо организма. Когда душа посредством чувств воспринимает окружающие явления, она не воспринимает внутренние органические явления, но испытывает продолжение внешних явлений внутри организма. И в двигательном процессе мы физически также имеем дело не с чем-то, существо чего лежит внутри организма, но, с деятельностью организма в отношениях равновесия и распределения сил, в которых организм находится к внешнему миру. Внутри организма воле доступен только процесс обмена веществ; но вызванные этим процессом явления вчленены также в отношения равновесия и распределения сил внешнего мира; и когда душа начинает действовать, она выходит из области организма и живет со своими деяниями в явлениях внешнего мира».
Здесь Рудольф Штайнер со всей отчетливостью указывает на то, что как чувственный процесс, так и волевой процесс души не ограничиваются деятельностью внутри своего тела. Внешний мир как в залив вливается в область чувственной зоны организма, тогда как волевой акт развертывает деятельность, которая вчленяется в отношения равновесия и распределения сил внешнего мира.
И в дополнение к этому Рудольф Штайнер, обсуждая проблему функции нервов, говорит основополагающие для нашего рассмотрения слова:
«Так называемый моторный нерв не служит движению в том смысле, как это объясняет учение об этом членении (на моторные и сенсорные нервы), но как носитель нервной деятельности он служит внутреннему восприятию тех процессов обмена веществ, которые лежат в основе воли, точно так же, как ощущающий нерв служит восприятию того, что разыгрывается в органе чувства».
То «внутреннее восприятие», о котором шла речь, связано в мышечной области с протекающими там процессами обмена веществ. Они же, в свою очередь, вчленены в «отношения равновесия и распределения сил», и по этой причине могут соучаствовать в развертывающихся там двигательных и формообразующих тенденциях. Они сами являются частью этих тенденций и подобно хладниевым пластинам повторяют эти формы движений. Как только мы это поймем, нам тотчас же откроется понимание функций двигательных концевых пластинок. Они служат не возбудителями мышечного движения, но являются носителями «внутреннего восприятия» процессов обмена веществ, которые разыгрываются в мышцах, и в основе которых лежит воля. Поскольку концевые пластинки являются оконечными органами «моторных» нервов, душа вступает в непосредственный контакт с разыгрывающимися здесь процессами. Эти «моторные» нервы таковы, что дают нам возможность воспринимать круг как округленное, квадрат как четырехугольное, треугольник как треугольное движение. Здесь следует искать физиологическую основу гештальтпсихологии.
Но мышечные веретена, которые находятся также в связках и суставах, являются собственно органами чувств; это уже анатомически выражается в том, что они выделены из остальной мускулатуры и структуры связок и суставов. Они служат восприятию взаимного расположения и движения частей нашего тела. Эти мышечные веретена подобны маленьким, примитивным глазным хрусталикам, вчлененным в мышечные и связующие ткани. Они воспринимают телесное пространство и измеряют и определяют тем самым положение и место принадлежащих ему членов. Посредством их воспринимается движение, и мы получаем представление о сложных двигательных процессах. Нервы, подходящие к мышечным веретенам, по своему существу подобны «моторным», однако проходят раздельно от них. Мы можем это выразить иначе: нервы мышечных веретен «воспринимают»; двигательные концевые пластинки «участвуют». Оба вида нервов «по существу» подобны, но все же в том, что касается их функций, различны.
Так мы познали чувство движения в его двойственном виде и значении. Оно служит не только восприятию исполняемых собственным телом движений, но посредством его душа воспринимает формообразующие и двигательные тенденции в окружающем мире. Вследствие этого чувство движения сочетается с другими чувствами и дает им опыт, посредством которого они отчетливее и реальнее могут воспринимать окружающий мир. При этом речь идет о так называемых «интенциональных отношениях», на которые указывал Рудольф Штайнер, следуя терминологии Франца Брентано. Само же движение вчленяется как волевой акт между обеими этими сторонами восприятия посредством чувства собственного движения. Оно хотя не определяется ими, но подвержено их влиянию. Ибо восприятие моторики есть только часть ее исполнения; исполнение же происходит в соответствии с «отношениями равновесия и распределения сил», развертывающимися в окружающем мире. Чем гармоничнее это взаимодействие, тем более красивым и изящным кажется движение. В рамках чувства собственного движения возникает и завершается вся моторика.
