Поскольку чувство жизни является замкнутым чувством, которое дает нам описанное выше восприятие, мы вправе спросить, где находится физический орган этой чувственной области. Как непосредственно очевидно было общий кожный покров определить как орган чувства осязания, так трудно в многообразии телесных тканей распознать специфический орган чувства жизни. Вообще не существует органа, который так однозначно соответствует чувству жизни, как глаз зрению и ухо слуху.
Поэтому мы должны отправиться на поиски и спросить: есть ли внутри нашей телесности структурная форма, которая, с одной стороны, подступает ко всем органам и тесно с ними связана, с другой стороны, имеет в себе нечто общее, так что образует некоторое единство? Такие свойства мы должны приписать органу чувства жизни, поскольку он должен нам дать возможность чувствовать себя «внутри как единое целое», а это возможно только тогда, когда он соединяет все ткани и органы.
Есть две системы органов, которые удовлетворяют этим предпосылкам: общее кровообращение и симпатическая нервная система. Но поскольку чувство жизни является чувством и передает нам ощущения, что возможно только на основе нервной субстанции, мы с большой вероятностью можем принять, что «органом восприятия чувства жизни является вся симпатическая нервная система в целом». Из этой предпосылки исходит также Трайхлер и приводит очень важные аргументы для обоснования этой гипотезы. Мы обязаны ему этими первыми основополагающими указаниями на эту связь.
Что такое симпатическая нервная система? Это распределенная по всему организму нервная сеть, которая проникает повсюду. Данные последних десятилетий, в которые большое внимание уделялось вегетативной нервной системе, «позволяют нам с большой вероятностью считать, что каждая клетка тела» достигается ее волокнами. Поэтому мы можем представить себе, что вегетативная нервная система касается или пронизывает каждую из миллионов клеток нашего тела.
К тому же к клетке подходят два вида волокон, поскольку вегетативная нервная система состоит из двух подсистем: из симпатического и парасимпатического отделов. Первая по своей структуре представляет собой как бы среднюю часть, охваченную верхней и нижней частями парасимпатической системы. Волокна симпатического отдела расположены в средней области позвоночника (грудная и поясничная часть), в то время как волокна парасимпатической системы исходят из средней области мозга и нижней области позвоночника и туда же возвращаются. Каждый орган и каждая ткань обеспечиваются обеими группами волокон, так что складывается представление, что они взаимодействуют между собой и находятся во взаимном равновесии. Исходящие из среднего человека волокна симпатической нервной системы как бы вплетаются в исходящие из верхнего и нижнего человека нервы парасимпатической системы.
Сегодняшняя физиология видит в этой нервной системе активно действующую в органической жизни систему управления. Опираясь на результаты многих опытов и экспериментов, приняли, что, например, зрачки глаз расширяются, если преобладает симпатическое нервное раздражение, тогда как при раздражении парасимпатических нервов зрачки, напротив, сужаются. То же относится и к сердечной деятельности; она угнетается посредством парасимпатических, волокон и стимулируется посредством симпатических.
Нас завело бы слишком далеко рассмотрение всех подробностей этих функциональных связей и их симптомов; мы представим только принцип, лежащий в основе сегодняшних воззрений. Они стоят под знаком фатального представления, распространенного сегодня повсеместно, что существуют моторные и сенсорные нервы, и что работа нервной системы большей частью является активной, моторной. Если же мы серьезно отнесемся к высказыванию Рудольфа Штайнера, что «членение нервов на ощущающие и моторные» является глубочайшим заблуждением, и что оба вида нервов «по существу одинаковы», что моторные нервы служат не движению, но «служат внутреннему восприятию тех процессов обмена веществ, которые лежат в основе воли», то мы должны будем основательно подвергнуть ревизии также представления, которые мы имеем относительно нервной системы. Не действующие, но ощущающие нервы являются волокнами вегетативной системы.
В первые годы жизни ребенка они почти исключительно служат восприятию чувства жизни. Вначале грудной ребенок еще глубоко вплетен в свои ощущения жизни, которые не полностью идентичны чувству жизни. Чувство удовлетворения ростом и пищеварением, выделением и дыханием пронизывают душу ребенка. Мы не ошибемся, если посчитаем, что в первые годы жизни чувство жизни состоит из частных ощущений, которые независимо друг от друга переносят чувства удовольствия и неудовольствия в различных частях тела.
Поскольку ребенок гораздо более непосредственно ощущает свое побуждение к деятельности, желание двигаться, свои прыжки и бег, полноту и пустоту тела, жажду и голод – многообразие этого оркестра ощущений в общем созвучии дает соответствующее ощущение жизни. Это все передается посредством вегетативных нервов, ощущающих нервов.
Но по мере взросления это многообразие изменяется и становится созвучием. Рудольф Штайнер говорит также по этому поводу: «Это чувство жизни выражается в последующей жизни как общее ощущение нашего внутреннего». Тем самым он отчетливо указывает на объединение. Это явление связано с тем, что лежащая в верхнем человеке часть парасимпатической системы, которая почти идентична блуждающему нерву, постепенно становится органом чувства мысли.
Коренящаяся в нижнем человеке часть парасимпатической системы позже также претерпевает функциональные изменения. Ее нервные волокна вчленяются в систему половых органов и благодаря этому выполняют непосредственные функции по обслуживанию этой сферы. Парасимпатическая система становится в верхнем человеке носительницей чувства мысли, делающего возможным познание. В нижнем человеке парасимпатическая система становится носительницей функций воспроизведения. Тем самым она отчетливо выражает верхние и нижние последствия грехопадения. Человек стал познающим и воспроизводящим существом.
И только на долю симпатической системы выпадает быть органом чувства жизни. Она передает нам те ощущения, которые дают нам смутное сознание того, что мы «являемся наполняющей пространство, телесной самостью». То, что в ребенке еще связано со всевозможными ощущениями органов и в значительной мере дает ощущение жизни, объединяется во взрослом человеке. Вверху вычленяется орган чувства мысли; внизу из чувства жизни развертывается сфера половых ощущений, опирающаяся на нижнюю парасимпатическую систему. В середине, между ними, располагается симпатическая нервная система, орган чувства жизни. Она выравнивает зеркало озера, в котором повседневно могут отражаться звезды нашего мышления. Но в глубины озера погружена органическая воспроизводящая часть нашего существования.
Чувство жизни между страхом и стыдом
Утверждение, к которому мы пришли, что вегетативная нервная система не имеет активно-моторной и секреторной функции, но как орган чувства жизни действует сенсорно, настолько ново, что это воззрение, чтобы действительно быть понятным, должно быть более обосновано и расширено. Каждый, кто знаком с современными представлениями сегодняшней медицины, может указать на то, что мы приходим к фундаментальным противоречиям, и целый ряд точных наблюдений не может быть объясним, если вегетативную нервную систему рассматривать как активный раздел совокупности телесных функций.
Именно в последние десятилетия большая часть болезненных явлений приписывается современной медициной «вегетативным» расстройствам. Многие нервные или невротические состояния, сопровождающиеся страхом, беспокойством, бессонницей и пугливостью, описываются сегодня как вегетативная дистония. Это воззрение приходит к тому, что многие считают, будто при этих состояниях нарушено гармоническое взаимодействие между симпатической и парасимпатической нервными системами. Это приводит либо к чрезмерному, либо к недостаточному функционированию органов. Но поскольку вегетативная система должна влиять на сердцебиение, на сужение и расширение кровеносных сосудов, на деятельность кишечника, на дыхание и на весь обмен веществ, и поскольку, кроме того, кажется, что кровяное давление, содержание воды и внутренняя секреция желез поддерживаются вегетативной нервной системой, становится понятным, почему большая часть заболеваний приписывается дисфункции этих нервов.
Такое рассуждение может непосредственно показать нам значение утверждения, что симпатическая нервная система играет роль органа чувств для чувства жизни. Если это так, то кто же является регулятором всех упомянутых выше функций? Кто поддерживает равновесие, чтобы сердце билось не слишком быстро и не слишком медленно, и чтобы, например, правильно функционировали железы? Внезапно кажется, будто все жизненные функции попали под власть хаоса, и мы начинаем понимать, почему представляется почти само собой разумеющимся приписать вегетативной нервной системе функцию управления, которая позволяет более или менее надежно вести корабль жизненных функций между «слишком много» и «слишком мало».
Чем подробнее и многообразнее становятся наши знания о вегетативных нервных влияниях, тем сложнее становятся также образы, с помощью которых мы пытаемся постигнуть это многообразие. Прежде всего, говорят о ваготонии, понимая под ней состояние чрезмерной усталости и утомления, и о симпатикотонии, понимая под ней явления, сопровождающиеся усиленной возбудимостью и активностью. Также установили, что во время сна организм приходит в более ваготоническое (парасимпатикотоническое) состояние, тогда как в бодрственном состоянии он более склоняется к симпатикотонии.
Сегодня это выражают несколько иначе, так, Хофф следующим образом описывает взаимодействие этих двух групп нервов:
«Симпатическая нервная система соответствует ведущей группе для применения силы и для борьбы, парасимпатическая – ведущей группе для подготовки резервов и сопротивления».
Если опустить из этих несколько фатальных образов воинственный элемент, который как бы должен обеспечивать борьбу за существование, то образуется представление о действующем в бодрственном состоянии и обновляющемся во сне организме.
Если мы хотим на конкретном примере исследовать существующие представления о деятельности вегетативных нервов, то лучше всего нам обратиться к одной узко описанной области. Сегодня принято считать, что при раздражении парасимпатической нервной системы сужаются зрачки глаз, а при раздражении симпатической, напротив, расширяются. Такие утверждения делаются, например, потому, что окончания парасимпатических нервов в зрачках парализованы, так что это приводит к чрезмерному действию симпатических нервов, отчего расширяются зрачки. Подобные же исследования проведены в отношении других органов. Так, тонус симпатической нервной системы заставляет сердце чаще биться и одновременно сужает кровеносные сосуды на периферии тела. С другой стороны, слишком сильный парасимпатикотонус замедляет биение сердца, и подкожные кровеносные сосуды расширяются. При слишком сильном симпатикотоническом воздействии мочевой пузырь закрывается, при парасимпатикотоническом его опустошение производится быстрее.
Нет никакого сомнения, что существуют эти антагонистические функции и реакции, и что они постоянно регулируют общие телесные явления. Но идентифицировать обе эти формы реакций с деятельностью вегетативной нервной системы не является ни возможным, ни безусловно необходимым. Скорее мы должны выступающие здесь регуляции понимать в более широком смысле, если только отказаться от предвзятого воззрения, что существуют моторные и сенсорные нервы.
В предлагаемой таблице мы представили некоторые наиболее выразительные симпатикотонические и парасимпатикотонические симптомы, чтобы, сопоставляя, можно было сравнить их между собой.
Парасимпатическая нервная система
|
Симпатическая нервная система
|
Суженые зрачки. Повышенная секреция слез (глаза глубоко посажены в глазницах).
|
Расширенные зрачки. Пониженная секреция слез (глаза выступают из глазниц).
|
Расширение подкожных сосудов. Покраснение. Способствует теплоотдаче. Потение.
|
Сужение подкожных сосудов. Побледнение. Ограничивает теплоотдачу. Холодный липкий пот.
|
Сердцебиение замедляется. Периферийные сосуды расширяются. Дыхание застаивается. Сужение бронхов.
|
Сердцебиение ускоряется. Периферийные сосуды сужаются. Дыхание усиливается. Расширение бронхов.
|
Усиление движения желудка и кишечника. Выделение мочи.
|
Замедление движения желудка и кишечника. Задержка выделения мочи.
|
Способствует ассимиляции (построение веществ).
|
Способствует диссимиляции (распад веществ).
|
Возбуждение половой деятельности.
|
Сдерживание половой деятельности.
|
Из такого сопоставления отчетливо видно, что не только симпатикотонические симптомы противостоят парасимпатикотоническим, но также сами они образуют в себе полярность.
Так, при раздражении симпатической нервной системы зрачки расширяются, глазное яблоко выступает наружу, сердцебиение и дыхание ускоряются, но выделение мочи сдерживается, движение желудка и кишечника замедляется и кожа бледнеет.
С другой стороны, при парасимпатическом раздражении зрачки сужаются, глаза втягиваются в глазницы, сердцебиение замедляется и дыхание становится поверхностным. Кожа, напротив, становится влажной и теплой, наступает покраснение, движение желудка и кишечника усиливается и увеличивается выделение мочи.
Разве не складывается впечатление, что голова в первом случае (симпатикотония) как бы пробуждается, все органы чувств напрягаются, сердце и дыхание возбуждается как бы в ожидании, а остальное тело остается запруженным? Обратное происходит во втором случае. При парасимпатикотонии зрачки сужаются, сердцебиение замедляется, и дыхание становится поверхностным, в нижнем же человеке происходит усиление функций. Здесь спит голова, тело же возбуждается, там (симпатикотония) пробуждается регион органов чувств и голова, жизнь же тела сдерживается и понижается.
Если к этим симптомам мы добавим еще феномен выделения пота, когда в первом случае выделяется холодный и липкий пот, а в другом состоянии более жидкий и теплый, то эти реакции сгустятся в единый замкнутый образ.
Пребывающий в страхе человек является симпатикотоническим. Его глаза расширяются, выступают из орбит, холодный пот покрывает бледную кожу, сердце бьется от страха, дыхание углубляется. Но все функции пищеварения и обмена веществ понижаются, и выделение мочи приостанавливается.
Человек в состоянии стыда, напротив, краснеет, прикрывает глаза и «скрывает свое лицо» в приливе крови; он не хотел бы ни видеть, ни быть самому видимым. Теплый, тонкий пот выступает из всех его пор, дыхание становится поверхностным, сердечная деятельность замедляется. В нижнем же человеке вскипают жизненные процессы, возбуждается желудочное и кишечное движение и ускоряется обмен веществ.
В обоих этих образах выражены наиболее существенные симптомы симпатикотонии и парасимпатикотонии. Они характеризуют человека в состоянии страха, и когда он испытывает стыд. Так что мы видим, что не симпатические и парасимпатические нервы управляют вегетативными функциями, но Я человека, пронизанное страхом и стыдом. Обе эти пра-эмоции, которыми наделен и оснащен каждый человек, это те Сцилла и Харибда, между которыми постоянно должен пробираться корабль наших жизненных процессов.
В прежних исследованиях, на которые я могу здесь сослаться, я подробно говорил об основополагающем значении этих эмоций. Там я показал, что происходят они в мировом плане от человеческого грехопадения и с тех пор постоянно сопровождают наше земное существование. Только сорвав яблоко, Адам и Ева заметили свою наготу и «устыдились». Но, услышав голос Бога, они испытали страх. Так в человечестве возникли обе эмоции в завершение того глобального события, которое в Библии представлено как вкушение от древа познания. В состоянии стыда мы чувствуем свою врожденную наготу; в состоянии страха на мгновение открывается дверь, через которую мы можем бросить взгляд на феномен нашей смертности. Между рождением и смертью проходит наша жизнь, раскачиваясь между стыдом и страхом. Стыд стоит у врат рождения, страх – у врат смерти.
В процитированной выше работе я доказывал также, что ощущение стыда лежит в основе пробуждения в земном пространстве. Мы начинаем познавать себя в нашем человеческом бытии, преисполняясь стыдом. Стыд сродни болезненности познания; в нем лежит сожаление о своей наготе и собственной способности к воспроизведению. Человек, осознавший свой грех, краснеет от стыда. В то же время он познает себя самого и начинает размышлять о себе.
Здесь мы можем найти отношение к воззрению, которое перед этим описали. Мы указали на то, что по мере взросления ребенка верхняя система парасимпатических нервов, блуждающий нерв, становится органом чувства мысли, и позже, в начале половой зрелости, нижняя часть парасимпатической системы тесно связывается с половой сферой. Тем самым устанавливается тесная взаимная связь между стыдом и парасимпатической системой. Стыд в верхнем человеке становится основой самостоятельно развивающегося чувства мысли, и соответствующий блуждающий нерв становится органом чувства мысли.
Нижняя часть парасимпатической системы соединяется с половой функцией и становится носительницей возникающих в ней ощущений и вожделений. Этот «нижний» стыд преобразуется в силу воспроизведения; «верхний» стыд становится основой чувства мысли.
Но чем становится симпатическая нервная система и страх? Чувство жизни – это тот покров, который расстилается над всеми нашими чувствами органов и благодаря этому скрывает страх. Благополучие, которое мы испытываем от переживания «наполняющей пространство телесной самости», и наполненность собственной жизненной силой вытесняет страх в глубины подсознания. Посредством симпатической нервной системы мы испытываем чувство благополучия. Но постоянно через зеркало озера чувства жизни прорываются искаженные, болезненные процессы органов, которые мы сами обусловили страхом и боязнью, ненавистью и грехом, всей нашей судьбой и нашими промахами; они возмущают и замутняют его. Их сопровождает боязнь, которая напоминает нам о смерти.
Так боязнь мы познаем как противоположность чувству жизни, подобно тому как страх можно рассматривать как основу чувства осязания. Чувство жизни раскачивается между «верхним» и «нижним» стыдом, который вызывает те органические и душевные симптомы, что сегодня еще приписываются парасимпатической нервной системе. Боязнь и стыд – это душевные переживания, которые действуют непосредственно с кровью, носительницей «Я».
Поэтому Рудольф Штайнер также говорит, что «такие переживания как боязнь или страх и чувство стыда лежат в основе Я-переживания, которое распознается в его действии на кровь.... В обоих случаях... кровь материально, как внешний материальный инструмент, следует тому, что внутренне испытывает Я... ».
Это именно Я, имеющее в крови телесный инструмент, краснеет и бледнеет от стыда и страха, расширяет и сужает зрачки, ускоряет и замедляет сердцебиение и все другие функции, управляя упомянутыми выше функциями.
Между ними покоится озеро чувства жизни; вверх развертывается чувство мысли, вниз – способность к воспроизведению. Не вегетативная нервная система, но Я, посредством боязни и стыда, действуя через кровь, управляет жизненными процессами и поддерживает их в равновесии. Благодаря этому человек становится мерой всех вещей.
Мистерии Нертус, которые праздновали на севере Европы еще до второго тысячелетия до Р.Х., образно представляли тайну стыда и боязни. Повозка с образом богини Герты (Нертус), в которую были запряжены рабы, в пасхальные дни погружалась в морской прибой. Это море было обозначено Рудольфом Штайнером как «море страстей», и погружение символизировало тогда еще неосознанно происходивший акт оплодотворения. Присутствующие при этом рабы, «которые могли видеть», что происходило, умерщвлялись. Здесь рука об руку идут рождение и смерть. Нертус – это богиня стыда, ее слуги принимают смерть и, тем самым, вступают в сферу боязни. Чувство жизни набрасывает на это свой покров, и человек, благодаря этому, обретает силу «чувствовать свою внутреннюю целостность».