У Рудольфа Штайнера есть одно представление чувства осязания, в котором указано на феномен, имеющий основополагающее значение для нашего рассмотрения.
Он говорит: «Собственно говоря, то, что мы имеем в чувстве осязания, это внутреннее переживание, но то, что здесь внутренне происходит, остается целиком в бессознательном. В чувстве осязания представлена только его тень, которую мы приписываем телу. Но орган чувства осязания делает так, что мы чувствуем какой-либо предмет шелковым или шерстяным, твердым или мягким, шероховатым или гладким. Это излучается также внутрь, излучается в душу; но только человек не замечает связь своего внутреннего переживания с тем, что передает ему внешнее чувство осязания, поскольку эти вещи сильно дифференцированы – что излучается внутрь, и что испытывается внешне».
«Но то, что излучается внутрь, и то, что испытывается внешне, суть не что иное, как пронизывание бытия чувством Бога. Если бы человек не имел чувства осязания, он бы не имел чувства Бога. То, что пронизывает все вещи, что вливается в нас, что дает нам опору, это осознание всепроникающей Божественной субстанции, которая, отраженная внутрь, дает нам переживание чувства осязания».
Благодаря этому представлению наши предшествующие рассуждения получают новую основу. Только здесь мы начинаем понимать истинную причину всевозможных страхов. Они выступают тогда, когда излучающееся внутрь и наполняющее душу чувство Бога, постоянно пронизывающее нас, на длительное или короткое время оказывается нарушенным. Страх выступает как реакция на потерю той жизненной основы, в которую мы облачены благодаря действию чувства осязания. Поэтому Рудольф Штайнер говорит далее: «Мы констатируем бытие внешнего мира именно посредством чувства осязания. Если мы видим нечто, мы еще не верим в то, что оно находится в пространстве; мы убеждаемся, что нечто находится в пространстве, если мы можем его ощущать посредством чувства осязания».
Но как только мы теряем эту надежность, вследствие чего излучающееся внутрь чувство Бога начинает шататься, мы ощущаем страх и переживаем его в центральном органе нашего существования, в сердце. Сердце внушает нам чувство страха, когда якорь ощущения осязания, и тем самым чувство Бога, восходит из чувственной сферы кожи. Тогда наш душевный корабль начинает содрогаться и нуждается для своего управления во внутренней силе. Кто ее не имеет, предпочитает вернуться в гавань кожи.
Человеком, который постоянно жил в этой шаткой сфере страха и чувства осязания, был гениальный художник и график Альфред Кубин. Большинство его картин – это наполненные страхом фантазии, которые бурно разрастаются там, куда прибывает душевный корабль, когда он покидает гавань кожи. Автобиография Кубина – это откровенное и ясное представление этого феномена. Каждый, кто интересуется этой проблематикой, должен не упустить случая ее прочесть. В ней живут смертельный страх, тени смутного наслаждения страхом и ужас.
Более академическое представление страха, как, например, в исследованиях Фрешеля и Ноймана, не проходит мимо того, чтобы коснуться метафизической стороны переживания страха, и хотя они не доходят до ясного описания чувства Бога, все же интуитивно они ведут к этому.
Однако они не достигают того, чтобы постигать связь с чувством осязания, вследствие чего не могут перебросить мостик к действительному пониманию страха.
В этой внутренней связи страха и кожи лежат корни всякой татуировки. При этом на кожу наносились культовые знаки и образы, чтобы изгнать волшебство страха. Графика Кубина – это, в своей основе, грандиозное искусство татуировки. Здесь становится наглядным душевный опыт, который мы можем приобрести, только попытавшись усвоить его от детей и взрослых, понимающих в этом толк.
В «Лечебно-педагогическом курсе» Рудольф Штайнер дает подробное описание этих состояний и называет их «формами истерического безумия». Однако речь идет при этом о болезненных явлениях, которые отклоняются от обычного представления истерии.
Рудольф Штайнер однозначно указывает на это, говоря:
«Мы должны отвлечься от всех описаний, существующих для объяснения истерического сумасшествия, ибо все эти описания сделаны с точки зрения общих понятий; но когда мыслят в общих понятиях, то описание становится ложным». Что понимает Рудольф Штайнер под состоянием истерического помешательства у детей и взрослых? Он представляет его как процесс, полярный эпилептическому состоянию. В этом состоянии человек с трудом внедряется в сферу окружающего мира; тяжесть и легкость, воздух и свет неправильно захватываются душой. При истерическом помешательстве все наоборот. Ребенок «повсюду внедряет свое астральное тело и Я в окружающую среду, он захватывает ее так интенсивно, как это невозможно так называемым нормальным людям».
Вследствие этого возникает состояние, в котором ребенок «так внедряется во все вещи, как если бы он был поранен. В результате этого, естественно, возникает сверхчувствительность... Такой человек гораздо сильнее, гораздо интенсивнее ощущает окружающий мир, а также гораздо сильнее отражает его в себе. Вследствие этого образуются также представления, которые доставляют ему страдания».
Но вследствие таких болезненных представлений возникает беспокойство и дрожание, «поскольку хотят сдержать боль». И в заключение этого описания Рудольф Штайнер говорит: «Каждое такое представление, которое в тот момент, когда оно должно войти в сознание, в момент становления вызывает страх, каждое такое представление одновременно действует таким образом, что чувственная жизнь развертывается под его влиянием. Чувства вспениваются, за этим всегда следует депрессивное состояние».
В этом представлении очень четко описан широко распространенный синдром детского поведения. Это то знакомое состояние, которое может выступать в различных формах, от едва заметного нарушения жизни ощущений до тяжелейших симптомов навязчивого помешательства. Фиксация таких детей и подростков на определенных областях окружающего мира зачастую так глубока, что ослабить ее или освободить можно только сильнейшим лечебно-педагогическим вмешательством. Ибо фиксация происходит потому, что утрачена надежность в собственном теле и, прежде всего, в коже как органе; и эти дети вместо того, чтобы искать опору в своем теле, ищут ее в пространстве окружающего мира. Это может зайти так далеко, что маленькие пациенты называют других людей, если они к ним привязаны, «Я», тогда как к самим себе обращаются «Ты».
Это состояние сопровождается, большей частью, тяжелейшими формами страха. Каждая новая ситуация, каждое прямое обращение, каждое непосредственное требование вызывают беспокойство, сопровождаемое потоотделением и следующим за этим противодействием и упрямством. Вследствие этого возникает ряд фобий, от которых страдает ребенок и от которых трудно освободиться.
Здесь мы сталкиваемся с действием нарушенного осязания, а также с недостаточно сформированным чувством осязания. Отсюда становится понятным, почему Рудольф Штайнер в качестве медикаментозного лечения предложил метод, посредством которого укрепляется кожа как орган. Мы можем – используя уже предложенный нами образ – сказать, что он преимущественно направлен на то, чтобы якорь душевного корабля утвердить в гавани кожи и так укрепить и уплотнить телесную организацию ребенка, чтобы его тело с утра до вечера находилось в покое. Благодаря этому чувство Бога, лежащее в основе всего нашего бытия, может так пронизать душу ребенка, что доставит ему мир и уверенность.
В «Лечебно-педагогическом курсе» содержится много подробных сведений об этом состоянии, которые каждый может прочесть, и потому не будем их здесь повторять. Нашей задачей было проследить их связь с чувством осязания. Поняв их, далее можно развивать рациональное лечение различных форм истерического помешательства.
Вообще при этом мы всегда имеем дело с потерей чувства Бога и следующей из этого внутренней неуверенностью. Если при этом ребенок еще растет в неорганизованной, лишенной любви и религии среде, тогда это состояние ухудшается и возрастает страх. Сюда же относятся так называемые «аутичные» дети, и многие трудновоспитуемые потому так трудны, что они сверхчувствительны и неуверенны, и посредством агрессии и насилия стараются заглушить и преодолеть постоянное состояние страха и боли.
Направить «чувственную волю на верный путь и смягчить волящее чувство – такова здесь задача лечебного педагога. Но окружающие люди должны настолько осознать свое чувство Бога и так его укрепить, чтобы оно могло заменить ребенку потерю его собственного ощущения надежности. Тогда будут изгнаны летающие вокруг ребенка летучие мыши мирового страха, и снова может быть восстановлено доверие к земному бытию».
