Остеопатия, отрасль медицины, от которой отпочковалась КСТ, является наследием до-технологической эпохи, когда пальпация тканей была основным научным методом диагностики, позволявшим установить тяжесть заболевания, а заодно «поправить здоровье». У этого самого древнего «механического» приема есть тысячи вариантов, его используют испокон веков во всех концах земного шара: и представители африканских и южноамериканских племен, сохранивших почти первобытный уклад жизни, и чуть более цивилизованные народности на островах Тихого океана, и знахари, до сих пор встречающиеся в Европе... В большинстве стран третьего мира до сих пор с успехом применяют первобытные манипуляции и техники, ― как правило, этим занимаются потомственные костоправы. Они обходятся без письменной традиции, без официальной школы, без медицинской теории и без культурного обмена с коллегами из других стран и племен.
В странах Запада мануальная медицина имеет долгую и славную историю. Традиционные, очень простые методы народной медицины, предвосхитившие или положившие начало остеопатии: «вытопчи поле», «как взвешивают соль», «объятья пастуха» ― восходят к эпохе неолита или даже палеолита. По сути, ни основоположник остеопатии Эндрю Стилл, ни «отец хиропрактики» Дениэл Палмер не изобрели чего-то принципиально нового. Они лишь возродили традиционные методы костоправов и систематизировали знания согласно научным принципам, на которых базируются классическая анатомия и физика. Таким образом, благодаря стараниям Стилла, перед остеопатией открылась возможность дальнейшей интеграции с современной технологической медициной (аллопатией).
На этапе становления остеопатия рассматривала тело человека как жесткую «геометрическую» структуру. Ее каркас и опора ― скелет, ее движущие силы ― нервы, ее система снабжения ― кровоток. Имея инженерное образование, Стилл не мог не увидеть в человеческом организме еще одну динамическую систему (из множества существующих в мире), которая к тому же снабжена огромным количеством «трубопроводов» и «блоков». Поэтому он стремился вносить поправки в его работу, основываясь на своем интуитивном понимании механических взаимоотношений между частями тела (костями, апоневрозами, сосудами и т. д.). Будучи сыном врача, он пробовал изучать аллопатическую медицину, но со временем отказался от этой идеи.
«Я родился и вырос в атмосфере уважения и доверия к исцеляющей силе медикаментов, но после долгих лет подчинения диктату лучших медицинских источников и многочисленных консультаций, данных мне типичными представителями различных школ, я расстался с надеждой когда-нибудь добиться ожидаемых результатов от лекарственных средств и оказался лицом к лицу с очевидным: медицина не просто не заслуживает доверия― она опасна».
Принципы механики, на которых основана остеопатия, стары как мир. Я открыл их, когда находился в Канзасе. ˂...˃ За те пять лет, в течение которых я получал инженерное образование, я начал рассматривать строение человека как чертеж машины. ˂...˃ Я начал экспериментировать с человеческим телом, как механик экспериментировал бы с любой машиной, которую необходимо содержать в идеальном порядке и в безупречном рабочем состоянии. Есть много способов, чтобы настроить машину. Так же и остеопат не должен зависеть от какого-то единственного метода "регулировки" костей».
В 70-е годы XIX века Стилл развивал методы, основанные на более тонком анализе анатомических отношений: «У нас, как у инженеров, возникает один вопрос: что телу не удалось сделать?»
Хотя до сих пор никто не дал единого определения техникам Стилла, можно с полной определенностью сказать, что он использовал механическое давление, чтобы восстановить кровоснабжение и нервные реакции на пораженных участках тела. Он работал, исходя из убеждения в том, что естественные потоки, «омывающие» организм, могут восстановить гармонию. Ему не нужно было противостоять каждому микробу и выводить каждый токсин, потому что тело, как единая динамическая система, способно очиститься, не прибегая к дополнительным токсическим вливаниям.
Медицинские изыскания и оригинальные идеи Стилла способствовали быстрому успеху остеопатии. Например, он боролся с пневмонией как со сдавлением торакальной/легочной системы, ведущим к застою в венозной системе и загрязнению крови и излечимым лишь посредством последовательной коррекции взаиморасположения определенных костей. В случае катаракты, он советовал: «Выправите кости верхнего отдела позвоночника, ребра и шею и восстановите нормальную иннервацию и кровоснабжение. Затем легко постучите по глазу, чтобы немного расшатать хрусталик».
Одним пальцем легонечко постучите по тому пальцу, подушечка которого упирается в глаз. Однако удар должен быть достаточно ощутимым, чтобы глаз отреагировал незначительной болью. С помощью этого приема без какого-либо хирургического вмешательства в большинстве случаев пациенты избавляются от катаракты»
Подвижность соединений между костями, мышцами и нервами более или менее очевидна, и нет нужды спрашивать о потенциальной эффективности остеопатии при лечении различных травм, боли, распространяющейся по ходу седалищного нерва, и даже запоров. В подобных случаях остеопатия представляет собой продвинутый вариант терапевтического массажа. Но сам Стилл считал свою систему пригодной для лечения самых разных заболеваний: диабета, паротита (свинки), истерии, алкоголизма, психических расстройств... Да, он использовал дополнительно медикаментозные препараты, диету, гигиену, хирургические вмешательства, вербальную психотерапию. Но акцент изначально делал на глубоком понимании и реорганизации анатомии, не только «в общем и целом», но на каждом тончайшем уровне, включая гормональную и фасциальную микроанатомию, ― так он подбирался к созданию целостного анатомофизиологического механизма.
Однако до сих пор существует предубеждение по отношению к остеопатии. Она якобы не имеет права стоять на одной ступени с традиционной медициной, в частности с терапией, поскольку не располагает достойным инструментарием, не базируется на развернутой теории, а сводится всего лишь к применению приемов механического регулирования или висцерального массажа. И никого из критиков не смущает тот факт, что пальпация кишечника может уничтожить новообразование с тем же успехом, что и манипуляции, произведенные при помощи скальпеля.
Если посмотреть на остеопатию под другим углом зрения, нетрудно убедиться, что она представляет собой комплексную и вполне завершенную систему. Она предполагает лечение, основанное как на механистическом объяснении причин и следствий, так и на принципах аллопатии, хотя как руководство к действию использует все-таки механистический подход, то есть отдает предпочтение не активному вмешательству в дела организма, а относительно легкой коррекции.
Остеопатия не нуждается в дополнительном вооружении, поскольку полагается на способность внутренних органов к самоизлечению.
Все, что для этого требуется, ― направить энергию в нужное русло. Аллопатия более тяготеет к энтропийному подходу. Она ищет причины возникновения болезни повсюду, ее одинаково интересуют паразиты, микробы, вирусы, бактерии, токсины, злокачественные процессы, «дурная наследственность». Таким образом, специалисты-аллопаты постоянно пребывают в трудах, изыскивая все новые и новые методы лечения, »необходимые для выживания всего человечества». В известном смысле, современная медицина боится разнообразия и сложности этой вселенной до такой степени, что диагностика и исправление недостатков стоят для нее превыше самой жизни. Остеопатия же, напротив, исходит из убеждения, что большинство патологий могут быть обращены вспять с помощью простой механической стимуляции или манипуляции, ведь тело устроено достаточно разумно, чтобы при любых условиях оставаться работоспособным и самостоятельно справляться с большинством проблем.
Остеопатия основывается на убеждении в том, что изначально человек представляет собой самодостаточную и высокоорганизованную систему, способную своими силами регулировать «взаимоотношения» между внутренними структурами (костями, внутренними органами) и поддерживать баланс жидкостей организма. Таким образом, с точки зрения остеопата, большинство вмешательств в химическую, генетическую и физическую среду организма подразумевают игнорирование естественных способностей к самоисцелению, которые подменяются проникновением в молекулярные области, откуда, согласно чисто теоретической, идеализированной системе научных представлений, любое заболевание берет свое начало.
В свою очередь, аллопаты придерживаются мнения, согласно которому молекулярные и даже атомные технологии в один прекрасный день доберутся до истоков всех заболеваний и излечат все, что может и должно быть излечено. А если это все-таки невозможно? Вдруг такой подход не окажется эффективным? Да и есть ли в нем необходимость? Что если молекулярно-атомный уровень на самом деле не является функциональной точкой отсчета для жизни? Что если он содержит всего лишь второстепенные эффекты кофакторов, возникающих где-то в другом месте? Что если все необходимые условия здоровья, целиком и полностью интегрированы в живые ткани, то есть, представлены на макроуровне? Что если синергия сцепления клеток образует единственный активный уровень жизни ― психосоматический? В конце концов, пока мы действительно не понимаем базового принципа соединения и взаимодействия клеток, который побуждает их запускать сложные химические процессы и осуществлять метаболические функции.
Следуя данной логике, мы можем сделать вывод: остеопатия не просто отрасль медицины, в некотором смысле она «более медицинская» отрасль, нежели хирургия. Ее приемы далеко не поверхностны. Они не могут не восхищать своей точностью, когда специалист прокладывает себе путь к загадкам тела пациента, оценивая в комплексе состояние взаимодействующих сил, «прибирая к рукам» линии напряжения, выявляя и стараясь повысить сопротивляемость тканей, ― доверяя своим ощущениям, он идет по следу нарушений и добирается до их истинных источников. Что может быть более практически обоснованным? Кто придумал и утвердил правила, согласно которым необходимо устранить последствия болезни, чтобы излечить ткани? Если в действительности любое нездоровье является следствием дисбаланса более глубокого, нежели та «причина заболевания», которую подразумевает конкретный диагноз, тогда мы должны согласиться с тем, что ортодоксальная медицина постоянно борется со следствиями патологий, но не с их истинными причинами.
Поскольку мануальная терапия временами обращается к серьезным внутренним заболеваниям и психическим расстройствам, специалисты в этой области не рассматривают свои техники как исключительно «скелетно-мышечные» («инженерные»); они воспринимают пальпацию как средство, дающее доступ к основополагающим жизненным механизмам.
Еще сам Эндрю Стилл усматривал в кинетической системе организма почти магические способности. Он предполагал, что циркуляция жидкостей, энергии и других субстанций в теле ― это тонко и высокоорганизованный комплексный процесс, охватывающий одновременно многие уровни, в том числе кровеносные (артерии, вены), нервные, лимфатические и цереброспинальные каналы. Все, что он не мог охарактеризовать как один из каналов, через которые осуществляется циркуляция, он относил к общему механизму циркуляции. Начав как пылкий материалист, он закончил описанием легких как «органов, являющихся сутью жизни ˂...˃ слугами сердца ˂...˃ передающими крови знания и саму жизнь».
С самого начала остеопатия старается примирить и соединить в себе ряд глубоких противоречий. С одной стороны, она представляет собой квази-академическую отрасль медицины, сродни аллопатии, а с другой ― новую систему, обращенную к связям между разумом и телом и комплексной динамике жизни. Кажется, Стилл, предложив механистический и вполне материалистический подход, нечаянно открыл нечто совсем иное ― совершенно новую систему. Сам того не осознавая, он прикоснулся к жизненным основополагающим источникам.
Существуют исторические прецеденты: Сэмуэль Ганеманн буквально наткнулся на феномен информационной активности гомеопатических микродоз, поскольку не предполагал, что высокомолекулярные растворы химически инертны; он использовал их в терапевтических целях так, как если бы они действительно повышали активность вещества, и приписывал им динамические эффекты. Стилл проник в таинственное царство висцеральной энергии, не отдавая себе отчета в том, что его механистическая модель была лишь отправной точкой, позволившей вступить в контакт со сложно организованными клеточными структурами. Принимая в расчет вес и плотность тканей, сосредоточив внимание на балансе взаимодействия фасций, он изобрел систему, позволяющую контролировать потоки энергий, пронизывающие живые поля костей и прочих тканей организма. Остеопатия, которая родилась как метод физического исправления механических нарушений в организме и внешне в чем-то даже напоминала хирургию, со временем переросла себя, став виталистической отраслью. Однажды целители узрели и последовали за отблесками мириадов потоков «текучего света» и неожиданно обнаружили себя находящимися внутри витального принципа ― отныне им предстояло иметь дело с самой жизнью.
Краниальная остеопатия
То, что пальпация превратилась в прием энергетической медицины, заслуга Уильяма Г. Сазерленда. Пройдя обучение в Колледже остеопатии в Кирксвилле, штат Миссури, Сазерленд много раз имел дело со знаменитой моделью «расчлененного» черепа ― наглядным пособием, которое можно и нужно было разобрать на отдельные черепные кости, чтобы потом сложить в правильном порядке. Таким образом, студенты знакомились со сложной организацией черепных швов. В 1899 году «глядя на бьюкененовский череп, он замер, пораженный чешуйчатым видом шва височных костей, а также частично перекрывающими друг друга сочленениями височной и теменной костей. Слова «скошенные, как рыбьи жабры, и демонстрирующие суставную подвижность для обеспечения респираторного механизма озарили его разум». В то время даже остеопаты считали, что кости черепа намертво срастаются, образуя прочный неподвижный купол.
Лишь на пятый год самостоятельной практики в штате Миннесота Сазерленд осмелился внять голосу интуиции. Он купил футбольный шлем, небольшие кусочки каучука, кожу, ремешки, сапожные пряжки и «все для шитья», и с помощью этих подручных средств создал модель черепа, чтобы проверить, насколько ограничена подвижность его костей. Более того, для чистоты эксперимента он также иммобилизовал предположительно и без того неподвижные кости собственной головы и, к великому огорчению жены, в дальнейшем сделал практические выводы о поразительный взаимосвязи умственного нездоровья и неблагополучия физической среды внутри черепа. Столь близко познакомившись с симптомами, возникающими при ограничении подвижности черепных костей, он пришел к мысли о возможности лечения путем краниальной манипуляции.
Используя собственный опыт «излечения от скованности», Сазерленд исследовал сложные мельчайшие моторные циклы множества мелких костей, соединенных между собой суставами и швами. Он заново старательно изучил кости черепа, но уже как динамическую систему. Затем он изобрел и усовершенствовал целый ряд очень точных приемов манипуляции, направленных на уравновешивание положения отдельных сегментов черепа относительно друг друга. На их основе он разработал целую систему краниальной остеопатии, при помощи которой лечил эмоциональные и физические расстройства, включая мигрени.
Во время опытов над собой Сазерленду было чрезвычайно любопытно узнать, что произойдет, когда он одновременно снимет с головы все сдавливающие ее ремни. Нося на себе эти невероятно неудобные «тиски для головы» (что бы там ни говорили о неподвижность костей черепа уважаемые медицинские источники), он с удивлением обнаружил, что чувствует ритмическую вибрацию черепа при повышении температуры.
Так он постиг то, что стало «ключевым звеном» краниальной остеопатии, ― существование энергетического и механического единства между головой (затылком) и крестцом, которое поддерживается благодаря гибким и подвижным мозговым оболочкам.
«Сазерленд» говорил, что, когда он ложился, его голова сохраняла V-образную форму под давлением пряжек и ремней». Он описывал возбуждение, которое испытал, практически приблизившись к бессознательному состоянию: «Затем было ощущение тепла», ― объяснял он. ― «А еще ощутимое движение жидкости вверх и вниз внутри позвоночного столба. ˂...˃ Просто фантастика!»
В конце концов, он разработал собственную феноменальную анатомическую систему, основанную на представлениях о краниосакральной гидравлике. Он пришел к тому, что заново открыл человеческое тело как «переменную систему» или «жидкую форму», оснащенную респираторной, циркуляторной, эмоциональной и другими возможностями, подчиняющимися взаимосвязанным циклам пульсаций и вибраций. Краниальный ритм напоминает глубокую долгую волну, порождающую серии более мелких расходящихся в стороны волн и поверхностную «рябь», распространяющуюся достаточно далеко от основного источника. Эта длинная волна образует центральный водоворот тела, поддерживающий биодинамическое равновесие. Именно это и определяет возможности гидравлической пальпации. Отдельные небольшие волны и «рябь» необходимы для того, чтобы согласовать автоматические реакции с центральной нервной системой.
Любые значимые моменты в жизни тела, энергии различных тканей и органов, а также бессознательные впечатления, которые есть у любого живого организма, проецируются из клеток и нервной системы в цереброспинальную жидкость, чтобы быть переработанными. Пальпация активизирует этот процесс, заставляя пробудиться глубочайшие, автономные, находящиеся в зачаточном состоянии элементы биологического существования.
Термин «краниосакральный» возник несколько позже, чем сам метод, он образован от слов cranium (череп) и sacrum (крестец), поскольку именно между ними, спрятанный под множеством слоев живых тканей и оболочек, пролегает тот центральный путь, где разворачиваются основные события.
Однако краниосакральная терапия понятие широкое, она не ограничивается взаимодействием с гидравлической системой организма. Многие ошибочно полагают, что областью терапии являются лишь череп, позвоночник и крестец, а сферой ее интересов ― подвижность костей на этих участках. Краниосакральный ритм ― неотъемлемый компонент жизни всего организма. Он обеспечивает процессы, охватывающие все сферы жизни: на физическом, психическом и даже нематериальном («эфирном») уровне.
С того времени, когда Сазерленд впервые предложил «оседлать волну», краниальная остеопатия сделала некоторые шаги вперед. Современные тенденции таковы: отдавать предпочтение легкой коррекции (вместо достаточно ощутимых приемов вправления костей), внимательно прислушиваться к диалогу живых тканей (вместо того чтобы обращать внимание на механические неполадки), уделять внимание психоэмоциональной интеграции в большей мере, чем восстановлению физических структур. При этом она остается одной из разновидностей мануальной терапии, базирующейся на термодинамике, где осознанное, информативное прикосновение ― основа всех процедур. И все же, одновременно с этим, ярко воплощает в себе холистическую концепцию.
Комбинирование техник Стилла и Сазерленда привело нас в область своего рода медицинского постмодернизма. Возможно, наиболее значительным фактором, продвинувшим нас вперед по этому пути, стало смещение фокуса внимания со скелетно-мышечной концепции на висцеральную и краниосакральную. Вот что писал Сазерленду его современник остеопат Роллин Е. Беккер в 1949 году: «Чем дальше я углубляюсь в изучение остеопатии, тем больше мне кажется, что все представления о человеке в ней упарены до определения "высокоинтеллектуальная жидкость, существующая в окружении фасциальной оболочки, которая и придает ей форму". Все, что предлагает остеопатия ― позволить фасциальным соединениям исправлять то, что может быть исправлено, позволить жидкости вновь обрести нормальный приливно-отливный механизм. Все патологии мышц, кожи, кровеносных сосудов или нервов корректируются самостоятельно. Держись за весло, то есть за фасцию, ― и ты непременно оседлаешь волну, и она сама домчит тебя до берега».
Зачатие ― это действительно единственная возможность медицины привязаться к эмбриогенному процессу, завязать дружбу с «внутренним врачом». Если в одной клетке сокрыт полный план развития организма с подробным описанием его механизмов, то может ли лечение «извне» конкурировать или хотя бы успешно подражать «внутреннему врачу»? Помочь, быть катализатором, ускоряющим выздоровление, попытаться убрать самые серьезные помехи ― да; но только не воссоздать что-то подобное протоплазме, не говоря уже о более сложных составляющих жизни: дыхании, сознании, органах мышления. Таким образом, медицина изначально, архетипически призвана будить тотемы, лежащие в основе развития, и поддерживать их чудесные силы, чтобы произошло то, что должно произойти.
Исходя из теоретических представлений о самоорганизации живого поля, квантовой плотности, декогерентности вращающихся полей и натяжении цитоскелета, остеопатическая пальпация (в лучшем случае) больше не ограничена возможностью манипулировать только с поверхностными и непосредственно подлежащими тканями. В настоящий момент вполне вероятной кажется, возможность изменять форму и структуру клетки, характер межклеточных отношений и даже наследственность путем активации некоторых морфогенетических индуктивных факторов. Таким образом, краниальные и энергетические направления медицины получили законное основание, чтобы претендовать на нечто большее, чем прежде. Теперь они исследуют целиком вселенные тела и психики, здоровья и болезни на правах релятивистских, пост- кибернетических методов воздействия. Синтез прикосновения, намерения и исследования энергетических каналов, возможно, предвосхищает новый шаг в научной медицине, который выведет ее на новые, прежде невиданные высоты.
Сегодняшняя квантовая пальпация имеет мало общего с тем, чем в XIX веке занимался Эндрю Стилл, исходя из современных ему теократических представлений, в которых не было места понятиям «физическая энергия», «молекулярный уровень», «голографическая вселенная». Он был инженером. Он рассматривал организм как машину или конструкцию, состоящую из плоти и костей. Его стратегии «ремонта» этой машины проистекали из понятных ему технологических метафор. Он не предвидел грядущей трансформации «архитектуры тела» в «резонирующие и скалярные волны» или «термодинамическую модель», прошедшую путь от неопределенной величины до самостоятельного вещества.
Однако и сам Стилл, и его ближайшие последователи, захватывая кости и фасции за вступающие части, прослеживая сопротивление тканей и впитывая энергию подобно губке, невольно вступали в неизмеримые сферы взаимодействия переходных, промежуточных областей тела и соприкасались с едва уловимым сознанием или разумом, наполняющим различные органы. Они думали, что взаимодействуют с машиной, но это была транс-кибернетическая, неэргодическая машина, устройство которой они до конца не могли себе представить.
Оригинальные труды Стилла обеспечили остеопатию эмпирической анатомической базой. Для успеха терапии это чрезвычайно важно, поскольку интуитивно прощупываемые энергетические формы занимать то же пространство, что и конкретные физические структуры, а диагностика и лечение должны иметь дело с «реально существующими» органами, обладающими определенной плотностью и формой.
Даже если допустить, что описание всех функций тела можно свести лишь к перечислению подвижных механизмов, осей, рычагов, блоков и насосов, то мы неизбежно столкнемся с тем, что функции анатомохимического механизма представляют собой цепочку преобразования кинетической и потенциальной энергии, передающейся от макро - к микроуровням и наоборот. Все постоянно движется, и разные формы энергии перетекают друг в друга: «сверху вниз» ― от скелета к цитоскелету, «снизу вверх» ― от молекулярного ядра к вегетативной нервной системе. Клетки и молекулы, в конце концов, также оснащены микроскопическими блоками, рычагами, насосами и т. п. Механизм тела функционирует в различных измерениях и является нано-механическим, кинестетичным и феноменологическим. А в сфере сознания и вовсе «неустойчив» ― как фотон, являющийся одновременно волной и частицей.
Стилл привел живую машину в движение. Неважно, как мыслит и ведет себя оператор (он же мануальный терапевт) ―эта машина никогда не будет действовать как раз и навсегда запрограммированный робот. Восприимчивая и чувствительная ко всем аспектам бытия, она принимает к сведению предложенные ей направления и преобразует их в другие, из которых вытекают следующие ― и так далее по бесконечной цепочке.
Материя также генерирует энергию, особенно в живых тканях. Она резонирует с собственными внезапно возникающими в ответ на любое раздражение волнами.
Чего Стилл действительно не осознавал во всей полноте, так это того, что сила, направленная в тело, воспринимается этой «машиной» как поток нелинейных импульсов из некоего голограмматического источника. То же самое можно сказать о Сазерленде: его представления (пусть и более деликатные) о краниальной остеопатии как о часовом механизме также предполагали «переливание» энергии из неопределенного источника.
Однако оригинальные представления о теле-механизме или о живой машине не были преданы забвению. Машина продолжает занимать свое место, радовать нас своей восхитительной конструкцией и превращать простую энергию в комплексную. У такой машины есть еще одно замечательное свойство: однажды поразив воображение своего оператора (терапевта), она трансперсонально направляет его согласно собственному плану.Сегодня остеопатия одновременно является манипулятивным направлением медицины, ищущим поддержки и покровительства у профессионального медицинского ухода и официально одобренных, традиционных мануальных направлений, и инновационной парафизической дисциплиной, внимание которой сосредоточено на движении и источниках энергетических потоков в различных структурах организма. Для многих она также является способом своими руками ― сквозь кожу, кости и внутренние органы ― прикоснуться к душе.