В процессе эволюции анатомические отношения сложились так, что развитие функциональных особенностей шло параллельно с усложнением и совершенствованием различных морфологических образований, а потому и функциональные отправления формировались в объединении различных морфологических структур, их взаимной зависимости и обусловленности. Имея специфические черты, вегетативная нервная система неразрывно связана с церебральной системой и не может одна, сама по себе, целиком обеспечить функциональное отправление во всей его сложности и во всех его связях с необычайно сложной организацией высших животных. Вегетативная нервная система только относительно автономна, а в сложном функциональном отправлении она составляет только часть регуляторного аппарата, будучи тесным образом связана с центральной нервной системой. Поэтому нам кажется, что говорить о трофической функции, понимая под этим обеспечение нормального функционирования, питания и сохранения структуры ткани, нельзя, имея в виду при этом роль какой-либо одной части целостной в своем проявлении нервной системы.
Отсюда следует очень важный вывод: нужно наблюдать процесс в его целостной форме или расшифровать патологическое состояние при учете всех частей сложной нервной организации и роли каждого отдельного звена в цепи явлений, совершающихся в различных образованиях. Если пойти по этому пути, то, несомненно, окажется, что трофическое влияние выражается в каком-либо известном физическом или химическом явлении, составляющем базу для физиологического процесса. Вероятно, тогда не только не окажется специальных трофических нервов, но и весь процесс в своей загадочности и туманности станет более ясным и, во всяком случае, более доступным для экспериментального анализа.
Отдавая дань замечательным достижениям в области изучения вегетативной нервной системы, я хочу подчеркнуть ту мысль, что в представлениях о сложных функциональных отправлениях мы до сих пор привыкли исходить еще из старых представлений об анимальных и вегетативных процессах, как принципиально разных и обладающих значительной независимостью. Нам кажется, что старое воззрение об особой природе анимальных процессов, включительно до деления всей физиологии на два больших раздела — анимальную и вегетативную — является отголоском того периода, когда анимальная сфера казалась независимой от вегетативной, так же как и вегетативная сфера казалась в значительной мере независимой от центральной нервной системы.
Самое представление об общих функциональных свойствах нервной системы основывается главным образом на показаниях соматических эффекторных аппаратов. Так называемая общая физиология, т.е. учение о закономерностях, имеющих значение для основных физиологических отправлений, создавалась в основном на основе изучения нервно-мышечного аппарата, этого любимого объекта тончайших исследований, с применением самой совершенной методики. Исследования, касающиеся соотношений центральной нервной системы с периферическими двигательными приборами, привлекали и привлекают к себе наибольшее внимание выдающихся ученых всех стран, и на этом по преимуществу строятся наши представления о деятельности центральной и периферической нервной системы. Мне казалось, что изучение соотношений центральной нервной системы и, в частности, коры головного мозга с функциональными проявлениями внутренних органов и с интимными тканевыми процессами открывает новые возможности для расширения понятий общей физиологии. Когда говорят об общей физиологии, то обычно имеют в виду такие свойства, как возбудимость, энергетические превращения, биоэлектрические эффекты, роль мембран и т.п. В рамки этих понятий, как мне кажется, необходимо включить характеристику организма как целого, характеристику физиологических процессов, обеспечивающих условия существования организма в окружающей среде.
Если существование каждой клетки возможно лишь в относительно постоянных условиях химизма, температуры, коллоидных свойств и т.п., то тем более жизнь целого организма была бы невозможна без специальных приспособлений к быстро меняющейся внешней среде. Чем организм сложнее и многостороннее в своих взаимоотношениях с внешним миром, тем разнообразнее, очевидно, формы его деятельности в поддержании единства и согласованности его частей для точного уравновешивания с внешней средой. Поэтому нельзя ограничиваться при изучении общих свойств изучением основных закономерностей, используя для этой цели только изолированные ткани и органы или оперируя на одной какой-либо системе организма. Необходимо искать пути для охвата целостной реакции организма, изучая ее во всех связях. Так как органом охранения целости организма в первую очередь является нервная система до самых высших ее этажей, то и изучение должно захватить деятельность высших отделов центральной нервной системы, наиболее развитых у высших животных и имеющих, как дальше мы будем доказывать, отношение ко всем функциональным проявлениям. Такое изучение всех основных проявлений жизнедеятельности организма и роли в этом центральной нервной системы, включительно до коры головного мозга, несомненно, раскроет новые черты в работе центральной нервной системы и даст возможность в то же время составить более полное и более реальное представление об основных закономерностях деятельности целостного организма. Если доказать зависимость деятельности внутренних органов и состояния тканевых процессов от коры головного мозга, то тем самым сотрется грань между анимальными и вегетативными процессами. Все наши знания в этой области были построены либо на клинических наблюдениях, либо на несовершенных методах изучения сложнейших физиологических процессов.
С введением в науку метода условных рефлексов стало возможным изучать зависимость работы внутренних органов деликатным способом и, что самое важное, вести эксперимент на целом, неповрежденном животном при нормальном течении всех физиологических процессов. Не удивительно поэтому, что до введения И.П. Павловым в физиологию метода условных рефлексов вопрос о кортикальной иннервации вегетативных функций вообще не мог служить предметом плодотворного исследования.
Обширная казуистическая литература поражает необычайной выразительностью симптомов нарушения нормального функционирования органов и, часто, целой системы органов. А между тем никаких морфологических повреждений тканей при этом не находят. В настоящее время невротические состояния воспроизведены экспериментально на животных. В то же время и клиническая мысль направлена на то, чтобы вскрыть механизм патологических нарушений. Клиника дает богатый материал для понимания и нормальных функций центральных нервных аппаратов, когда наблюдение производится на «испорченном» функционально мозгу с выпадением одних и выявлением других сторон деятельности, при обычных условиях скрытых. Таким образом, клинические случаи являются как бы своего рода экспериментом, созданным природой. Многое уже сделано в этом направлении на основании эмпирических данных, но еще больше нужно сделать, используя экспериментальный материал и экспериментируя в дальнейшем. Клиника в настоящее время склонна признать, что перекидывается «мост между двумя как бы несоединимыми мирами: психикой и соматикой». Вскрытие природы явлений, которые кажутся и до настоящего времени загадочными, а именно – каким образом то субъективное, что мы называем душевным состоянием, может влиять на деятельность органов, обеспечивающих основные жизненные функции – требует разрешения вопроса о взаимосвязи между анимальными и вегетативными процессами. Разве это не физиологическая задача!
На здоровье! ©
