Этот цикл статей включает в себя три истории Билла, одного из основателей Анонимных Алкоголиков, которые он рассказал во время празднования двадцатилетнего юбилея АА. Первая — это рассказ о людях и потоках воздействия, которые сделали возможным Выздоровление АА. Вторая рассказывает об опыте, на основе которого создавались традиции Сообщества анонимных алкоголиков, традиции, которые сегодня объединили АА. Третья история расскажет, как Сообщество анонимных алкоголиков развивало Служение, целью которого было донести послание Анонимных Алкоголиков до самых отдаленных уголков на земном шаре.
Как только я вышел из больницы, я связался с Оксфордской группой. Мы работали с миссис Келвери под руководством д-ра Шумейкера в больнице Таунс. Эбби переехал жить к нам с Лоис в наш дом в Бруклине. Как бы движимый огромной реактивной энергией, я стал разыскивать пьяниц.
Однако мое неожиданное духовное прозрение имело и определенные недостатки. Вскоре я уже говорил о том, что я собираюсь вылечить всех пьяниц на свете, хотя за последние 5 тысяч лет достигнутые успехи в этом направлении были более чем скромными. Члены Оксфордской группы делали попытки, в большинстве случаев они закончились неудачей, и им это наскучило. Сэм Шумейкер как раз только что столкнулся с такой неудачей. Он поселил группу пьяниц в квартире рядом с церковью, и один из них, который все еще не был готов к спасению своей души, в раздражении запустил своим ботинком в окно церкви и разбил прекрасное витражное окно.
И не удивительно, что мои друзья по Оксфордской группе считали, что мне лучше забыть обо всех этих алкоголиках. Но, я все еще петушился и проигнорировал их слова. Во мне как бы работало два мотора, одним двигала истинная духовность, а другим — мое давнишнее стремление быть Номером Один. Но ситуация была не из лучших. Через шесть месяцев не было ни одного случая, чтобы человек бросил пить. И поверьте мне, через меня прошли десятки людей. На какое-то время они бросали пить, а затем опять погружались в эту мрачную пучину. Естественно, члены Оксфордской группы довольно равнодушно взирали на мою «возню» с пьяницами.
Тем временем Лоис продолжала работать в универмаге, и люди, окружавшие нас, начинали поговаривать:
«Неужели Билл так и останется миссионером на всю жизнь? Почему бы ему не пойти работать?»
Даже мне начинало казаться, что это хорошая мысль. Я опять начал бывать на Уолл Стрит, и через случайного знакомого попал в брокерский офис. Мне удалось внедриться в посредническую контору, которая контролировала небольшую станкостроительную компанию в Акроне, штат Огайо. В мае 1935 года группа работников поехала в Акрон, чтобы бороться за контроль над этой компанией. Я уже видел себя президентом этой компании. Но когда мы раскрыли карты, то у другой стороны оказалось больше голосов, т.е. мы проиграли. Мои новые знакомые были разочарованы, и они бросили меня в гостинце «Мейфлауэр» в Акроне с десятью долларами в кармане.
Они уехали в пятницу. В субботу, накануне Дня Матери, я ходил взад и вперед по вестибюлю и раздумывал, что же мне теперь делать. С одной стороны у меня был бар, который быстро заполнялся людьми. До меня уже доносился знакомый гул голосов. И вдруг я задержался у другой стороны вестибюля, где лежал указатель церквей. И вдруг я понял, что собираюсь напиться. О, нет, может, я не буду напиваться, а просто зайду в бар и выпью немного эля и познакомлюсь с кем-нибудь. Меня охватила паника. И это было потрясающе! А ведь я никогда раньше не паниковал перед принятием алкоголя. Может это значит, что моя психика полностью вернулась в норму. Я вспомнил, что пытаясь помочь другим людям, я сам совсем перестал пить. Я впервые глубоко осознал это. И я подумал:
«Тебе нужен другой алкоголик, чтобы поговорить с ним. Ты нуждаешься в другом алкоголике так же, как и тот другой нуждается в тебе!»
Затем последовала странная цепь событий. Я наугад выбрал в указателе церковь и позвонил католическому священнику Уолтеру Танксу, который и до сих пор является большим другом АА. Находясь в сильном возбуждении, я буквально «обрушился» на него со своим рассказом. Я спросил, не знает ли он каких-то людей, который могли бы вести меня с другим алкоголиком. Я думал, может он знал кого-то из Оксфордской группы в Акроне. Когда этот добрейший человек узнал, что я был алкоголиком и что я ищу другого алкоголика, чтобы поработать с ним, он сразу представил, как пьет не один человек, а два. Но, наконец, он понял, о чем идет речь, и дал мне список десяти человек, которые могли бы помочь мне.
Я тут же начал обзванивать этих людей. Был субботний полдень. Кого-то не было дома. У кого-то это не вызвало интереса, и они вежливо отказались. Список быстро подходил к концу, и вот в самом низу страницы осталось одно имя. Это была Генриетта Сейберлинг. У меня были смутные воспоминания с моих времен на Уолл Стрит, где я встречался с пожилым г-ном Сейберлингом, бывшим тогда основателем и президентом компании «Гудиар Раббе». Мне было трудно представить, как я буду звонить его жене и говорить ей, что я, алкоголик из Нью-Йорка, ищу другого алкоголика, чтобы поработать с ним. Я опять спустился вниз и стал мерить шагами вестибюль. Но внутренний голос говорил мне: «Позвони ей». И я, наконец, решился и позвонил. Неожиданно, на другом конце провода мне ответил молодой голос, который принадлежал невестке Сейберлингов. Я объяснил ей, что я был алкоголиком из Оксфордской группы в Нью-Йорке, которому просто необходимо помочь какому-то другому алкоголику, чтобы самому остаться трезвым. Она очень быстро поняла суть того, о чем я ей говорил. И она сказала:
«Я сама не пью, но у меня есть свои проблемы. Когда вы говорите о духовности, я думаю, что я понимаю вас. Я знаю одного человека, которому вы могли бы помочь. Не могли бы вы приехать ко мне прямо сейчас? Я живу в сторожке владений Сейберлинг».
Когда я добрался туда, меня встретила очаровательная и все понимающая женщина. Она рассказала, что ей пришлось справляться с очень тяжелыми проблемами, и что она нашла ответы на свои вопросы именно в Оксфордской группе. Она понимала всю глубину моих страданий. После того, как я поведал ей свою историю, она заметила:
«Я знаю того, кто вам нужен. Он врач. Мы все зовем его д-р Боб. У него есть жена Анна, тоже потрясающая женщина. Боб приложил столько усилий, я знаю, что он хочет остановиться. Он пробовал медицинские средства, он обращался и к религии, в частности он посещал Оксфордскую группу. Он использовал все свою силу воли, но ему никак не удавалось добиться успеха. Может вы хотели бы поговорить с Бобом и Анной?»
Вскоре Генриетта уже разговаривала с Анной по телефону — нашей Анной, которую обожают все АА. Она вкратце пересказала мою историю: алкоголик из Нью-Йорка, который хотел бы поговорить о своих проблемах. Может быть, она с Бобом приедут к ней? Но Анна ответила:
«Мне очень жаль, Генриетта, но может быть не сегодня. Боб обычно очень много суетится, чтобы отпраздновать День Матери. Он только что пришел домой и принес большое растение в горшке».
Но она не сказала о том, что растение стояло на столе, а Боб лежал под столом — он так «набрался», что не мог встать. Тогда Генриетта сказал: «А как насчет завтра? Может быть вы оба придете ко мне на ужин?» Анна ответила, что они постараются.
На следующий день около пяти часов эта удивительная супружеская пара — д-р Боб и Анна — приехали к Генриетте.
Это был тот человек, который в будущем станет моим партнером и основателем Группы Номер Один в Акроне. Вместе с Сестрой Игнасией он будет лечить от алкоголизма и через его руки пройдет около 5 тысяч человек, и это в то время, когда Сообщество АА было совсем молодым Он станет моим лучшим другом, от которого я ни разу не услышу резких слов. Это был д-р Боб — один из будущих основателей АА.
Но в этот воскресный день в пять часов Боб совсем не походил на основателя чего-либо. Все его тело содрогалось. Испытывая явное неудобство, он сказал, что может пробыть у нас только пятнадцать минут. Несмотря на явное смущение, его лицо просветлело, когда я сказал, что может ему надо просто немного выпить. После обеда, к которому он даже не притронулся, Генриетта отвела нас в свою маленькую библиотеку. Там Боб и я проговорили до одиннадцати часов.
Перед тем, как вернуться в Акрон, д-р Силкуотер дал мне прекрасный совет, без которого, возможно, Сообщество АА никогда бы и не появилось.
«Послушай, Билл, — сказал он мне, — тебя преследуют неудачи, потому что ты читаешь алкоголикам наставления. Ты говоришь с ними о заповедях Окфордской группы — быть абсолютно честным с собой, абсолютно непогрешимым, абсолютно бескорыстным и любить всех. Это очень серьезные вещи. И свой разговор ты завершаешь рассказом о твоем таинственном духовном преображении. Не удивительно, что они крутят пальцем у виска, как будто ты сумасшедший, и идут пить. Почему бы тебе не сменить стиль общения? Разве ты не тот парень, который однажды показал мне книгу, написанную психиатром Джеймсом, в которой говориться, что глубокое дно является основой причиной возникновения серьезнейших духовных переживаний? Разве ты забыл об этом? Разве ты забыл, как д-р Карл Юнг из Цюриха рассказывал об алкоголике, который впоследствии помог твоему другу Эбби встать на путь трезвости, что его единственной надеждой на спасение было духовное перерождение? Нет, Билл, у тебя телега стоит поперед лошади. Сначала ты должен показать им их дно. Говори с ними с медицинской точки зрения и о медицинских вещах, не жалея, жестко. Расскажи им об этой навязчивой идее, которая заставляет их пить, и о физической чувствительности или аллергии их организма, в результате которой они либо сойдут с ума, либо умрут, если продолжат пить. Может быть, если такие разговоры будут исходить от другого алкоголика, если один алкоголик будет разговаривать с другим об этом, то, возможно, удастся добраться до их «я», которое запрятано так глубоко. Только тогда ты можешь попробовать другое лекарство — этические принципы, которые ты почерпнул в Оксфордской группе».
И вот сейчас, разговаривая с д-ром Бобом, я припоминал все, что мне говорил когда-то д-р Силкуорт. И я очень постепенно стал говорить на тему о роли религии в духовном возрождении. Я просто рассказывал ему о своем случае, пока он не начал отождествлять себя со мной, тогда он, наконец, сказал:
«Да, да, это про меня. У меня тоже так было».
В свою очередь Боб рассказал мне о себе такое, о чем никогда ни с кем до этого случая не говорил. Он тоже был родом из Вермонта. Семья жила в Сент-Джонсбери, где его отец был очень строгим, но всеми уважаемым судьей. Как и у меня, склонность к питью проявилась у д-ра Боба довольно рано. Именно по этой причине его выставили из колледжа в Дартмунде. Но каким-то образом ему удалось попасть в медицинскую школу, а затем в интернатуру в Чикаго. Несмотря на злоупотребление алкоголем, у него оказался талант к хирургии. После женитьбы на Анне они обосновались в Акроне. Через определенное время у них родился сын, которого тоже назвали Бобом, а позже они еще удочерили девочку по имени Сью.
Когда мы впервые встретились, д-ру Бобу было пятьдесят пять лет, т.е. он был лет на пятнадцать старше меня. Но, видимо, у него было железное здоровье, ведь все эта годы, по его словам, он пил не переставая. Когда у него слишком сильно дрожали руки, и он не мог оперировать или лечить больных, он принимал большие дозы седативных препаратов. Когда это средство не помогало, он исчезал куда-нибудь на неделю или больше, чтобы «просохнуть» и чтобы снова начать тот же круг. Даже в те редкие периоды, когда он был трезвым, его не оставляло желание выпить. Этот физиологический феномен очень мучил его даже в первые годы пребывания в Сообществе АА, когда только круглосуточное донесение идей до других алкоголиков заставляло его забыть об этой тяге. Хотя противиться этой тяге было очень трудно, она несомненно явилась тем стимулом и придала ту энергию, с которой он включился в создание Группы Номер Один в Акроне. Духовное освобождение Боба шло не так просто, оно шло мучительно медленно. И оно всегда подразумевало тяжелейшую работу над собой и постоянно быть начеку. Однако серьезных невротических нарушений у него не наблюдалось. Как он часто говаривал: «Я просто люблю грог».
К тому моменту, когда я впервые познакомился с ним, эта любовь чуть не стоила ему жизни. Его талант хирурга еще не забыли, но мало кто из его коллег или пациентов доверяли ему свои жизни. Он потерял свою должность хирурга в городской больнице Акрона, и он с трудом существовал на заработки от нестабильной и все время сокращающейся общей практики. Будучи по уши в долгах, его отделял всего один шаг от тюремного заключения из-за неуплаты по закладной. Анна была на грани нервного срыва, а их двое детей ужасно переживали все это. Такова была плата за двадцать пять лет алкогольных возлияний. Слово «надежда» старались не произносить.
Во время нашей первой беседы я делал основной акцент на безнадежность случая с Бобом с медицинской точки зрения. При этом я широко пользовался словами д-ра Силкуорта при описании дилеммы, перед которой стоит каждый алкоголик, т.е. проблема «навязчивой идеи» и «аллергии». Хотя Боб сам был медиком, но, как оказалось, для него это было новостью, хотя, надо сказать, новостью плохой. Лучше ориентируясь в вопросах духовного бытия, чем я, он меньше внимания обратил на этот аспект в моем рассказе. Хотя он и не мог заставить их работать, но он сразу же понял, каковы будут результаты в духовном плане. Но что по-настоящему поразило его, так это медицинский вердикт — полное самоуничтожение. И тот факт, что я, сам, будучи алкоголиком и прекрасно зная на собственном опыте то, о чем я говорил, нанесло ему первый сокрушительный удар.
В истории д-ра Боба, написанной впоследствии для книги АА и через многие годы во время длительной беседы в Детройте, он очень четко обозначил этот момент:
«Никакое духовное учение, о котором я распространялся, а равно как и не две страшилки: сумасшествия и смерти, а именно аллергия и одержимость, заставили его начать новую жизнь».
Именно идея д-ра Силкуорта, подтвержденная Уильямом Джеймсом, поразила его до глубины души.
Понимаете, наш разговор был обоюдным. Я перестал читать нотации. Я понимал, что нуждаюсь в этом алкоголике ничуть не меньше, чем он во мне. И в этом было все дело. Этот принцип «давать-получать» лег в основу всей теперешней работы по Двенадцатому Шагу. Именно таким образом доносились идеи от одного человека к другому. Последним недостающим звеном был как раз этот первый мой разговор с д-ром Бобом.
Неожиданно я получил небольшие финансовые средства от моих коллег из Нью-Йорка, поэтому в то лето 1935 года я остался в Акроне и продолжил свою борьбу. Все еще беспокоясь за Боба, Анна пригласила меня пожить в их доме на Ардмор Авеню 855. Как прекрасно я помню нашу утреннюю медитацию: Анна сидела в углу около камина и читала нам Библию, затем какое-то время мы сидели и молчали, как бы ожидая вдохновения и руководства.
Через три или четыре недели после прорыва, который произошел на День матери, д-р Боб как-то утром посмотрел на меня и сказал: «Билл, в течение многих лет я ездил в Атланту на медицинские конгрессы и ни разу не пропускал их. Как ты думаешь, может мне съездить и на этот раз?» В испуге Анна воскликнула: «О, нет, нет!» Но, понимая, что рано или поздно ему придется встретиться с трудностями, я ответил: «Ну, а почему бы и нет? В конце концов, мы должны учиться жить в мире, где полно алкогольных напитков». На что Боб, немного подумав, ответил: «Может быть, ты и прав».
Он уехал в Атланту на медицинский конгресс, и в течение нескольких дней мы ничего не знали о нем. И вот как-то утром нам позвонила его медсестра и сообщила:
«Он у нас. Мой муж и я забрали его с железнодорожной платформы около четырех часов утра. Пожалуйста, приезжайте и посмотрите, что можно сделать».
Мы привезли Боба домой, положили в постель, и именно тогда узнали очень тревожную новость. Ему предстоит оперировать, потому что эту операцию может сделать только он. И предельный срок — три дня. Он просто не может отказаться, а он лежал в постели и дрожал как осиновый лист. Сможем ли мы привести его в нормальное состояние? Анна и я, сменяя друг друга, круглые сутки делали все возможное, чтобы привести его в нормальное состояние. Утром в день операции он был трезв. Я спал в его комнате. Периодически поглядывая на него, я видел, что он не сомкнул глаз и его по-прежнему била дрожь. Я никогда не забуду, как он посмотрел на меня и проговорил: «Билл, я должен это сделать». Я думал, что он имеет в виду операцию. «Нет, — добавил он, — я имею в виду то, о чем мы говорили с тобой».
В девять часов утра мы с Анной привезли его в больницу. Я дал ему бутылку пива, чтобы успокоить нервы и чтобы он мог держать в руках скальпель, и он ушел. Мы вернулись домой и стали ждать. Прошла, как нам показалось, целая вечность, прежде чем зазвонил телефон: все прошло успешно. Но после этого звонка он очень долго не приходил домой. Несмотря на ужасное напряжение, он вышел из больницы, взял такси и поехал с визитами к кредиторам, которые пострадали из-за его поведения (и другим людям, которым он причинил ущерб). Было 10 июня 1935 года. И до дня своей смерти, которая произошла через пятнадцать лет, д-р Боб не брал в рот спиртных напитков.
На следующий день он сказал:
— Билл, а тебе не кажется, что работать с другими алкоголиками ужасно важно? Мы будем себя чувствовать в большей безопасности, если будем активными, не так ли?
— Мне тоже так кажется. Но где мы будем искать алкоголиков?
— Их всегда много в городской больнице Акрона. Я позвоню им и посмотрю, что можно сделать.
Встретив знакомую медсестру из приемного покоя больницы, д-р Боб объяснил ей, что один человек из Нью-Йорка нашел новый способ лечения алкоголизма. В те дни мы называли это лечением. Но она знала д-ра Боба давно и поэтому спросила:
— Это правда, д-р Боб? Вы хотите сказать, что сами излечились этим способом?
|
|
|
|
