Работа с дельфинами

В этом цикле статей мы расскажем об открытии новой системы в человеческом теле — о том, как она была обнаружена, к чему это привело и что это означает лично для вас. Впервые открытая система была названа краниосакральной. Данное открытие даст возможность любому человеку улучшить качество жизни, независимо от того, на каком уровне сейчас функционирует его организм. Использование методов краниосакральной терапии или более усовершенст­вованной техники телесно-эмоционального освобождения предлагает новые возможности как при лечении болезней, так и для укрепления здоровья человека.

В 1954 году я впервые довольно близко познакомился с дельфинами. Честно говоря, я не уверен, что это были имен­но дельфины, а не другие, очень близкие их родственники, но это не имеет значения. Будем называть их дельфинами.

С середины 1954 года до сентября 1956-го, я служил меди­ком на борту судна береговой охраны Соединенных Штатов, приписанного к порту Панама Сити, Флорида. В течение десяти дней ежемесячно мы патрулировали Мексиканский залив (работали спасателями), а в течение остальных двадцати дней находились в порту и принимали вызовы, которые поступали через каждые тридцать минут – два часа. То есть мы находились в море примерно половину всего времени. В море нас постоянно сопровождали дельфины. Когда мы шли со скоростью 10-15 миль в час, они часто плыли бок о бок с корпусом нашего судна. Большую часть времени они играли друг с другом, выпрыгивая из воды.

Когда выдавались относительно спокойные дни, и мы находились, вероятно, милях в пятидесяти-ста от берега, около четырех часов вечера шкипер подавал в громкогово­ритель команду «разрешение на заплыв». У нас был маленький корабль (125 футов длиной), палуба которого возвышалась над уровнем воды всего на три-четыре фута, поэтому нетрудно было спрыгнуть с борта судна в воду. Я вырос в Детройте, плавал в реке Детройт, в озере Св. Клэр, других маленьких озерах и гравиевых ямах вокруг Детройта. У меня не было опыта общения с соленой водой, кроме того что я видел в фильмах и читал в книгах.

Первое время, услышав объявление, я замечал, как ответственный за оружие расчехляет нашу двадцати миллиметровку (Мы называли ее «пушкой», потому что самым большим орудием у нас на борту считалось сорокамиллиметровое «большая пушка».) В то время береговая охрана не была оснащена оружием, предназначенным для настоящего боя. Я спросил ответственного, зачем он это делает. Он ответил «Чтобы защитить пловцов от акул, которые, возможно, появятся вокруг». Наверное, это был своего рода символ защиты Тем не менее примерно половина нашего экипажа, состоявшего из сорока человек, прыгала в воду. Корабль либо стоял на якоре, либо дрейфовал. Я замечал, что как только люди оказывались в воде, их немедленно окружали дельфины. (Я где-то слышал, что акулы боятся дельфинов.)

Чтобы поддержать свою репутацию стойкого детройтского «мачо», я тоже однажды прыгнул в воду. Произошла очень странная вещь: рядом со мной сразу же появился «эскорт» из двух дельфинов. Было довольно страшно оказаться в заливе, но раз дело шло о чести, я прыгнул в воду. Все выглядело так, будто дельфины знали про мой страх и симпатизировали мне. Когда один дельфин оказался справа, а другой слева, мой страх мгновенно исчез. Эти замечательные дельфины находились возле каждого, пока мы плавали. Такое впечатление, что они слышали «разрешение на заплыв» и хотели убедиться, что мы в безопасности.

Довольно часто нас звали на борт рыболовные суда, у которых были поломки, которые случались где-нибудь в середине пролива. Мы обычно плыли на маленьких весельных шлюпках. И тут дельфины всегда сопровождали нас. В тече­ние двух лет, что я находился на борту судна береговой охраны, я думаю, что плавал в Мексиканском заливе 75- 100 раз; вероятно, около 50 раз принимал участие в рискован­ных переходах на шлюпках при довольно приличном шторме. И всегда дельфины сопровождали нас. Я чувствовал себя в безопасности, когда они были рядом.

В 1964 году я открыл частную практику остеопатии и хирургии в Клирвотер Бич на западном побережье Флориды. Я провел там одиннадцать лет, четыре из которых жил в домах прямо на побережье. Остальное время мы жили в десяти минутах ходьбы от побережья. Поэтому большую часть своего свободного времени я проводил в воде океана, купаясь или плавая на лодке. Я подружился с дельфинами, научился принимать их дружбу и почти осязаемую любовь и доверял им безоговорочно.

Много раз они могли бы меня сбить, когда я плавал или катался. Но, хотя их никто этому не учил, они были осторожны в своих играх, будто знали, насколько я хрупок в сравнении с ними. Они понимали, что вода – не моя среда обитания, и уважали мои потребности сухопутного жителя, так же как и оценивали мои возможности, которые я показывал, пребывая в воде. Я начал интуитивно понимать, что в каждом дельфине, которого я встречал, заключена мудрая и могущественная способность «лечить» других и понимать наши нужды и боли. Я понял, что дельфины очень заботятся о человеке, хотя мы сделали слишком мало, чтобы заслужить их любовь и заботу.

Зерно было брошено. Я надеялся, что когда-нибудь по­лучу возможность поработать с дельфинами, когда буду лечить людей. Я не думал о том, как и когда это произойдет, но мысль эта поселилась глубоко в моем сознании. Потом я переехал в Мичиган, стал работать в государственном университете, и идея об использовании дельфинов была на время отложена. Наверное, для того, чтобы выучиться и вырасти до уровня, на котором можно было бы работать с этими чудесными существами.

Прежде чем стану рассказывать о своей работе с дельфинами, мне хочется представить вам один пример, которым поможет вам оценить «мудрость» дельфинов. Этот случаи рассказал мне как-то за обедом Тимоти Вилли, который значительное количество времени общался с дельфинами. (Кое-что из своих мыслей обо всем этом Тимоти описал в книге под названием «Фактор Дета». Тимоти жил на побережье Мексиканского залива около Сарасоты, штат Флорида, где несколько месяцев что-то писал.)

Ему нравились дельфины, и он попытался наладить контакт с ними, ежедневно плавая в заливе перед закатом. Он подумал, что если попадет в беду во время плавания, то дельфины придут к нему на помощь. Он был так одержим этой идей, что решил пойти на эксперимент: заплыл подальше в море и притворился, что тонет. Несколько дельфинов окружили его, но помогать не стали. Он понял, что дельфины почувствовали его притворство.

Следующим вечером он пошел на следующий шаг, который можно назвать как угодно – глупым, неосторожным, опасным, ребячьим: Тимоти поплыл в залив и плыл до тех пор, пока мог держаться на воде. Наконец настал момент, когда дальше плыть он не мог и действительно начал тонуть. Дельфины это поняли. Три дельфина сразу пришли ему на помощь и доставили его обратно на мелководье: один дельфин был под ним, второй – позади него, и они постоянно менялись местами. Потом они подставили под руки свои спинные плавники, чтобы он мог за них ухватиться, и «отбуксировали его на место, где глубина была не более трех футов. Потом все трое уплыли, но лишь убедившись, что он может самостоятельно плыть по направлению к берегу.

Я никогда не забуду этой истории. Она послужила подтверждением моей догадке – что может происходить, если работать с дельфинами бок обок в воде.

Около года мы вели переговоры, и в сентябре 1996 года начали свою программу в Центре исследований дельфинов и Греси Ки, Флорида, где стали лечить пациентов в воде с дельфинами. Глубина воды была от трех до четырех футов, чтобы терапевты могли стоять во время работы. Пациенты плавали на поверхности воды при помощи надувных приспособлении, не препятствовавших приближению к пациенту терапевтов и дельфинов. В основном в программе участвовали парализо­ванные пациенты (паралич у них возник вследствие травмы или болезни). У головы пациента находился один терапевт, второй стоял у ног, а третий – у таза больного. (Терапевты были специалистами высокого класса в области краниосак­ральной терапии и телесно-эмоционального освобождения.)

Проводились типичные КСТ-ТЭО групповые лечебные сеансы, а дельфинам предоставлялась возможность подклю­читься к процессу и участвовать в нем тогда, когда они посчи­тают это необходимым. Мы умышленно оставляли одну сторону тела пациента открытой, чтобы дельфин мог прибли­зиться. Иногда дельфины использовали эту возможность, иногда нет. Мы всегда посылали им мысленные сигналы, приглашающие их поучаствовать в лечении. Я не разрешал управлять дельфинами во время проводимого лечения. Иногда тренеры предлагали, с каким пациентом следовало бы работать дельфину. Но скоро и эти рекомендации были сведены к минимуму, и дельфинам разрешалось самим выбирать пациента. Наши терапевты поддерживали такую свободу выбора. Я также настаивал, чтобы врачи прочувствовали, что дельфин по меньшей мере равен им в знаниях и навы­ках, а в чем-то, возможно, и опережает их. Наша позиция скоро была воспринята дельфинами, и совместный лечебный процесс стал очень созидательным.

Обычно дельфины окружали группу «пациент – тера­певты» и проплывали вокруг нее несколько кругов. Потом один из дельфинов очень осторожно приближался и касался либо пациента, либо терапевта своим носом. Все мы чувство­вали очень сильную энергию, исходившую от дельфина. Он проделывал это пять-десять раз. После этого лечение пациента могло какое-то время продолжаться на суше, а потом прово­дили новый сеанс в воде с дельфинами.

Терапевтические результаты часто бывали замечатель­ными. У нас на лечении была молодая леди с раздробленным тазом и укоротившейся правой ногой. Я стоял около ее таза, с двумя ассистентами: один – у головы, другой – у ног па­циентки. На этом сеансе мы не хотели восстановить утра­ченные функции поврежденного таза, а старались произвести исправления центральной контрольной системы в головном мозге. К нам присоединилась самка дельфина, но она ни разу не коснулась пациентки. Она клала свой нос на спину двум ассистентам (по очереди, разумеется), между лопатками, примерно по полудюжине раз на каждого из них. (Время этого контакта составляло около минуты.) Но каждый раз, когда она к кому-то прикасалась, мы ощущали заметные, но мягкие вибрации во всем теле пациентки. Когда самка дельфина прикасалась к одному из ассистентов, я чувствовал, как таз пациентки расслабляется и его ткани становятся мягкими. Выйдя из воды, мы померили разницу в длине ног: перед «дельфиньим» сеансом правая нога была примерно на три дюйма длиннее левой, после сеанса разница в длине составила один дюйм. Во время дельфиньего сеанса и после него пациентка чувствовала, что значительно уменьшилась боль.

Еще одна молодая девушка после лечебного сеанса стала пользоваться своей парализованной правой рукой, помогая себе взбираться по лестнице из лагуны.

Со временем я очень хочу продолжить исследовательскую работу с дельфинами. В настоящее время мы мечтаем проводить эту работу во многих местах одновременно.

Следует отметить еще один положительный момент в этом дельфиньем проекте: все наши КСТ-практики, которые участвовали в лечебных сеансах в воде с дельфинами (участников было двадцать три человека), утверждают, что уровень их собственных возможностей и способностей каким-то неосознанным образом повысился во время их взаимодействия с дельфинами в воде. Я знаю, что в значительной мере мои собственные навыки улучшились. Я уверен, что дельфины, когда их просят и разрешают самостоятельно помогать или «учить», не только снимают боль, но являются фантастически талантливыми учителями.

Следующая статья: Краниосакральная терапия, акушерство и педиатрия