Крючок заброшен

...Было около восьми часов утра, когда Джуди позвонила мне домой. Голос ее был очень расстроенным, она изо всех сил пыталась сохранять спокойствие, но находилась в со­стоянии, близком к паническому, ее тревога передалась мне даже по телефону. Обычно она была очень собранной, поэтому я почувствовал, что происходит нечто очень серьез­ное. В течение пяти лет я был семейным доктором Джуди и ее мужа Билла, пару лет назад я принял ее сына Фрэнка. Я хорошо ее знал. Она спросила, не могу ли я заехать по пути на работу в больницу в дом к ее родителям, потому что ее отец очень болен. Я согласился без лишних вопросов: Джуди не попросила бы, если бы это не было очень важно.

На ходу я перекусил тостами и отправился к дому родителей Джуди. Они жили в доме, оценивающимся в десять тысяч долларов, специального проекта образца 1950-х, что стоят вдоль железнодорожных путей. Когда я остановился перед домом, Джуди и ее мать ожидали меня на улице. Джуди еле сдерживалась. Ее мать не так хорошо себя контролировала: она плакала. Ее рука тряслась, когда она мне ее протянула. Я вошел в дом, где в гостиной на полу лежал отец Джуди, Делберт. Он был в полубессознательном состоянии. Он приоткрыл глаза и застонал, когда я легонько потряс его. Чуть раньше его стошнило огромным количеством крови. Вся комната пропиталась запахом рвотных масс и виски.

Когда я увидел эту сцену – человек в полубессознательном состоянии на полу с кровавой рвотой и запахом виски – я почувствовал, что начинаю сердиться. Почему Джуди не сказала мне, что ее отец алкоголик? Выглядело все именно так. Боюсь, не совсем вежливо я спросил Джуди и ее мать о том, каковы привычки Делберта и отношении спиртного. Но обе женщины утверждали, что Делберт никогда особенно не пил виски, что только сегодня утром он выпил чуть-чуть, чтобы облегчить боль в животе. Я сменил гнев на милость: возможно, я наблюдаю не простой случай алкоголизма. Если все, что мне сказали эти женщины, – правда, то виски могло стать последней каплей. У Делберта могло быть внутреннее кровотечение в брюшной полости и позывы к рвоте, а когда он выпил немного виски, то вся масса поднялась вверх и выплеснулась на пол гостиной. Слушая историю, которую рассказывали мне Джуди и ее мать, я начат стыдиться, что так быстро пришел к неблаговидному заключению.

В любом случае бывает время, когда приходится быстро забывать о своих чувствах и что-то срочно предпринимать. Пульс у Делберта был быстрым и слабым, давление низким. Казалось, он потерял много крови (хотя пинта крови, разлитая на полу, выглядит так, будто разлили целый галлон). Он нуж­дался в немедленном лечении. Он мог умереть прямо сейчас, на полу, пока я гадал, сколько виски он употребил, и преда­вался чувству вины из-за того, что вначале пришел к неверным выводам.

Прежде всего, я вызвал «скорую помощь». Затем быстро позвонил в больницу, договорился, чтобы Делберта немедлен­но приняли. Это происходило в то время, когда домашний доктор еще мог госпитализировать пациента, не заполняя перед этим бесконечные бланки. Четырехместная палата стоила 50 долларов в сутки. Машина прибыла через считанные минуты, и Джуди поехала вместе со своим отцом. Я проехал пять миль до больницы в собственной машине, а мать Джуди следовала за мной в своем «Форде». По пути в больницу я обдумывал все, что могло случиться с Делбертом. Но едва ли я предполагал тогда, что с лечения этого больного человека, который в те минуты был почти без сознания, начнется нечто, изменившее всю мою профессиональную жизнь.

Путь до больницы занял около десяти минут. Как только добрались, мы усадили Делберта в кресло на колесах. Каза­лось, ему стало немного лучше, поэтому мы остановились у рентгенологического отделения и сделали снимки его грудной клетки и брюшной полости. Пока мы занимались рентгеном, пришел техник из лаборатории и взял кровь на анализы. Я любил работать в этой маленькой больнице, где не требовалось соблюдать излишние формальности. Мы могли принимать срочные меры, а бумажной работой заняться после. Боюсь, те дни ушли навсегда.

Рентген показал, что у Делберта были легкие курильщика с отдельными темными пятнами и небольшой эмфиземой. Он был на пенсии, а ранее шахтером проработал всю свою созна­тельную жизнь в угольной шахте Западной Вирджинии, поэтому мы ничуть не удивились. Рентген брюшной полости не показал ничего, кроме огромного пузыря воздуха в животе. Мы отправили Делберта в палату и уложили его в постель, ожидая первых результатов анализов крови. Этот случай показался нам своеобразным вызовом: раз уж мы вытащили Делберта с того света, нам действительно необходимо было знать, как и почему все это началось. Это одна из радостных деталей в нашей профессии. Мы всегда ищем ответ на вопрос: «Почему?» Я и представления не имел, какие долгие поиски нам предстоят и какой коллизией для моей жизни (а также для жизней множества других людей) станет ответ на этот вопрос.

Результаты анализов крови пришли минут через тридцать. Кровопотеря была достаточной, чтобы стать показанием к переливанию, и я приказал перелить две пинты крови в тече­ние суток. Я уже научился не спешить в таких случаях: орга­низм нуждается в некотором времени, чтобы адаптироваться к нынешнему состоянию.

Мы назначили лекарства, чтобы снять боли в животе, и начали поиски причин проблемы Делберта. Рентген с барием показал несколько не зарубцевавшихся язв. Тщательное обсле­дование печени и мозга показали наличие паразитов в обоих этих органах. После того как состояние Делберта стабилизиро­валось, мы сделали биопсию печени и обнаружили там паразита под названием эхинококк. Анализы крови позволяли предположить, что паразитарная инфекция охватила весь организм. С большой долей уверенности я допускал, что паразиты в головном мозге больного были того же рода. Тогда в ходу был препарат хининовой группы, который можно было исполь­зовать для лечения этого редкого заболевания. Через три недели состояние Делберта улучшилось настолько, что я смог выписать его домой.